В спектакле Петра Шерешевского смутное время XVI – XVII вв. перевалило рубеж XX – XI вв. Александр Сергеевич Пушкина, вдохновившись злободневностью «Истории государства российского» Карамзина, написал текст о событиях двухсотлетней давности, который не устарел и сегодня, через четыреста лет, ибо смутное время так и не прояснилось. Для кого-то постановка оказалась спорной, а меня совершенно убедила провокативность режиссерской мысли, которой я первые минут пять пыталась сопротивляться.
В постановке обошлись без исторических костюмов и боярских бород, нет и иных примет времени. Однако действие спектакля происходит в «новом учебном» 1598 году, с которым особы приближенные – Василий Иванович Шуйский (Сергей Беляев) и Афанасий Михайлович Пушкин, вымышленный поэтом предок (Виталий Коваленко) поздравляют школу, вывешивая транспарант с кроваво-красными шарами.
Режиссер Шерешевский выбрал главным местом действия школьный спортивный зал, определив его в качестве персонального ада главного героя (художник-сценограф Анвар Гумаров) – спортзал с классической атрибутикой: игровыми мячами, шведской стенкой, спортивными снарядами («козлом» и «конем»), теннисным столом и пр. За дверью – раздевалка и душ.
Здесь выясняют отношения – интимные и деловые, пытаются отмыться от грехов или заглушить звуком воды предательские планы. Когда герои оказываются там, на большой экран проецируется все, что происходит за стеной спортзала.
Режиссер Петр Шерешевский: «О «Борисе Годунове» мы с Евгением Мироновым говорили достаточно давно. Я долго обдумывал образы и понял, что это – посмертный сон Бориса, что сон не подвластен логике и линейности. Спортзал – место унижения и насилия, агрессивное пространство, над которым время не властно. То ли это – наше детство, то ли – сегодняшний день. Это история о том, что нравственности нет ни у той власти, что была, ни у той, что приходит на смену. Помимо фрагментов из первой редакции пьесы «Комедия о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве», в спектакле использованы дневники А.С. Пушкина, стихи «К Чаадаеву» и его шаловливые стихи из сборника «Не для дам». Кроме того, я разрешил артистам чуть-чуть импровизировать, чтобы прозаическими фразами еще больше приблизить действие к сегодняшнему дню, чтобы живую классику сделать еще более живой – мы не занимаемся реконструкцией истории. Для самого Пушкина Годунов был давней историей, а для нас уже вдвойне, так что мы разглядываем время сквозь время. Борис Годунов – о нераскаянном грехе, который приводит к катастрофе….».
Борис Федорович (Игорь Гордин) со сцены не сходит, мается, как тень отца Гамлета, как своя собственная тень. Одетый в покойницкий пиджак с крупными стежками на спине (художник по костюмам Мария Лука), он заинтересованно наблюдает за происходящим, иногда вступает в разговор с детьми (младшие школьники на сцене – ровесники убиенного им царевича Димитрия).
Заново переживая весь путь от своего преступного восхождения на престол и опасного пребывания на нем до страшного финала, Годунов внимает речам своих приближенных, соратников и врагов, сохраняя внешнюю безучастность. Как удается артисту Игорю Гордину, не суетясь, не хлопоча лицом, не совершая эффектных действий, всегда фокусировать на себе зрительское внимание, быть той главной планетой, вокруг которой вращаются остальные герои?
Игорь Гордин роль Годунова приравнивает к Гамлету и Королю Лиру. Подобная роль всегда – экзамен для артиста. Назвав спектакль «Борис Годунов. Сны», режиссер расширил для себя границы интерпретации пьесы Пушкина. «У нас не историко-биографический театр, поэтому режиссер имеет право выбирать место действия, где угодно и время действия переносить, как угодно. Наш Борис Годунов – умный, понимающий, рассуждающий человек, который совершил ошибку и вынужден за нее расплачиваться всю жизнь муками совести…», – подтвердил Игорь Гордин выбор спортзала, как место судилища.
Пушкин, Шекспир и мировая история – во власти режиссера, как только он выводит своих героев на сцену. Царедворец, летописец, юродивый, самозванец, охранник, повариха, военрук, уборщик, школьник – все эти разночинные и разномастные персонажи подчиняются режиссерской мысли, увлекая и вовлекая зрителей.
Марина Мнишек Юлии Хлыниной – энергичная сексапильная преподавательница физкультуры Марианна Юрьевна, лихо строящая класс для разминки. На сцене – действительно полноценный класс начальной школы. Дети в кипельно-белых чешках – не только подлинный кошмар Бориса, его рефлексии. Им Годунов объясняет про совесть и тяжелую шапку Мономаха. Они и есть – тот самый народ, который повинуется и безмолвствует, не имея права голоса. Им в начале дозволено только воспевать царя: «Славься, славься…царю Борису слава!». Зато в финале, когда в их исполнении на высокой звенящей ноте зазвучит стихотворение Пушкина «К Чаадаеву» (музыка композитора Ванечки «Оркестр приватного танца»): «Россия вспрянет ото сна, и на обломках самовластья напишут наши имена…», мало у кого мурашки не побегут по спине.
Гришка Отрепьев (Данил Стеклов) тренирует молодое мужское тело в спортивном алом костюме для предстоящей борьбы – «только подкачаться мальца». Он – реальный пацан с ухватками и манерами постсоветских времен, когда «замочив» конкурента, накинув на голое тело шубу, можно было молниеносно взлететь на вершину финансовой или государственной пирамиды. Марина делает ставку, подначивая избранника хулиганским стихотворением Пушкина, заводя его не только на сексуальные, но и ратные подвиги, ведь на кону – и ее жизнь. И Марина очень убедительна и вдохновенна ("я слышу речь не мальчика, но мужа"), жаль только что избраннику - слабо. Смешно, когда реальный пацан, выслушав вдохновенное пение под гитару ("соглашайся хотя бы на рай в шалаше, если терем с дворцом кто-то занял"), интересуется у Пушкина, не родственник ли тот тому, который "у лукоморья дуб зеленый", Афанасий, лукаво усмехнувшись отвечает: "Я - предок".
Приближенные бояре суетятся: им неведомо, чья возьмет, потому участвуя в заговоре, они, на всякий случай, пока остаются верными цареубийце, про которого им все известно. Им также известно, что власть не удержишь без злодеяний, они и сами – и свидетели, и участники.
Величавый холеный Шуйский (Сергей Беляев), боевой военачальник Басманов (Александр Кудренко), шустрый Пушкин (Виталий Коваленко) скоренько, на ходу переобуваются, перебегая к Лжедмитрию – новенькие фирменные кроссовки им в помощь.
Своих на вершине власти быть не может – каждый за себя. В популярной игре «царь горы» – спихивают всех по очереди, воцаряясь на миг. Блаженного неподкупного Николку (Владимир Калисанов) по знаку царя-ирода, за которого нельзя молиться, тихонько душат в школьной раздевалке. И тут же с удовлетворением наблюдают кончину самого ирода.
Каждое преступление оплачивается, и долго еще будут "мальчики кровавые в глазах": наследники Годунова, которых военрук Басманов заботливо учит собирать автомат ("это ж не мне нужно, а вам..."), ненадолго пережили своего батю, а ведь он для их будущего старался, расчищая трон.
Мертвое тело директора школы Бориса Федоровича водружают на парту, клянясь в вечной верности, не забыв сделать селфи на фоне трупа в цветах и венках. Школьная повариха Рузя (Мария Биорк) шустро снимает дорогие часы с покойника, ему теперь без надобности.
Знакомые признаки эпохи: картина Шишкина «Утро в сосновом лесу», растиражированная миллионами конфетных упаковок, и напеваемые миллионами людей пошлые хиты 90-х типа «Два кусочека колбаски» обрамляют банальность смены власти, условность выборов – народ схвавает, поскольку любит узнаваемое и привычное.
"Как жалок тот, в ком совесть нечиста", но муки совести – дело преходящее, за суетой жизни теряющееся. Некогда подумать, завтра–завтра, не сегодня…
фотографии автора