«Вставлять палки в колеса»

Во время работы Лаборатории Театра Наций в Кинешемском драматическом театре им. А. Н. Островского наша творческая группа в сопровождении завлита театра побывала в знаменитой усадьбе Щелыково.

Дорога от Кинешмы до Щелыково заняла бы несколько минут (34 км), если бы не вековая традиция содержания российских дорог. Дорога, тракт, проезд, как этот путь не назови, а состояние его путешественники девятнадцатого века отмечали так: ямы на дороге столь глубоки, что лошадь с повозкой могли погрузиться в них полностью, так, что со следующей повозки их было не видно вовсе. Если на остальных дорогах Костромской губернии извозчики брали по четыре копейки с версты, то в этих местах – по пятнадцати. Кривую дорогу специально не спрямляли, чтобы лошадь не разгонялась, и именно отсюда пошло выражение «вставлять палки в колеса»: когда лошадь спускалась с горы, то, чтобы уменьшить скольжение, и телега сходу не раздавила бы лошадь, вставляли в колеса специальные палки.

До 1871 года Александру Николаевичу Островскому было нелегко добираться до своего имения, а когда построили железную дорогу, он ездил в усадьбу только на поезде.

Щелыково сегодня живет какой-то совершенно обыденной жизнью. На заповедной территории имения стоят частные дома, прогуливаются многочисленные отдыхающие расположенных неподалеку - санатория, дома отдыха (творчества) и пионерского (ныне оздоровительного) лагеря.

Перед въездом в саму усадьбу у дороги на скамье «отдыхает» бронзовый Александр Николаевич (скульптор Алексей Тимченко). Он заметно старше того знаменитого Островского, работы скульптора Николая Андреева, который сидит в кресле у Малого театра в Москве. Удобно откинувшись на спинку скамейки, правой рукой он придерживает на колене раскрытую книгу и задумчиво смотрит на усадьбу...

Личные вещи писателя обменивали на самогон

В довольно скромной экспозиции музея представлено несколько личных вещей драматурга, в том числе его письменный стол, стул, портреты и фотографии, эскизы костюмов и декораций, макеты и афиши к спектаклям.

Жаль, что не сохранилась солидная семейная библиотека, которую после смерти драматурга и его жены, пока еще не было музея, растащили жители близлежащих деревень, употребив большую часть книг и журналов на растопку. Вещи великого писателя собирал обратно местный энтузиаст, скупая, обменивая у крестьян на самогон, а когда в конце двадцатых годов открылся музей, отдал все в музейный фонд.

Усадьба Щелыково была куплена отцом знаменитого писателя в 1847-м году, когда тот решил оставить адвокатскую практику и заняться сельским хозяйством. В следующем году Александр Николаевич впервые посетил Щелыково, и оно пришлось ему по душе, правда, не сразу (слишком многого он ожидал после рассказов отца и сперва был разочарован), но зато потом: «Что за реки, что за горы, что за леса! Если бы этот уезд был подле Москвы или Петербурга, он бы давно превратился в бесконечный парк, его бы сравнивали с лучшими местами Швейцарии и Италии», - писал Островский в своем дневнике. После смерти отца уже довольно запущенное имение Александр вместе с братом Михаилом (Михаил старался опекать брата, понимая, что тот – гениальный писатель) выкупил у мачехи в 1867-м году. Мачеха страдала довольно распространенным в те времена пороком: любила поигрывать в карты, отчего постоянно была в долгах, а дела усадьбы запущены.

Скрывался на острове от жены

Щелыково - действительно, сказочное место: трудно найти, что-либо лучше для охоты, рыбалки и отдыха на природе. Воздух, тишина, живописная природа действовали на Александра Николаевича умиротворяюще и почти два десятилетия вдохновляли великого драматурга на написание новых пьес. Здесь родились такие известнейшие произведения, как «Поздняя любовь», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «На всякого мудреца довольно простоты», «Последняя жертва», «Гроза», «Лес», «Волк и овцы», «Бесприданница», «Правда - хорошо, а счастье – лучше», «Снегурочка». Многие герои пьес Островского жили неподалеку: Пеньки - усадьба Гурмыжской («Лес») - в Щелыково, Катерина из «Грозы» и Параша из «Горячего сердца» - в Кинешме.

Александр Николаевич, как только в Малом театре заканчивался театральный сезон, каждое лето приезжал в Щелыково. Он был заядлым грибником, охотником, рыболовом, сиживал с удочкой неподалеку от дома, там, где пруд с островком. На этот остров по перекидному мостику он уходил довольно часто, скрываясь там от второй жены, которую не очень любил. Обдумывая следующую пьесу, Александр Николаевич забывал, в конце концов, про рыбалку, и потом был вынужден покупать рыбу у местных крестьян, чтобы жена не упрекнула его, что он целыми днями ничего не делает. В доме их комнаты разделялись дверями и подолгу были закрыты на ключ. Жена драматурга была не слишком приятной особой, отсюда и отношение к ней людей. Все знали, что она панически боялась грозы. Когда раздавались удары грома, она принималась верещать, впадать в панику и прятать голову под подушками. Крестьяне любили подшучивать над ней, стуча под ее окнами, что есть силы, в тазы.

Островский в свободное время любил мастерить: искусно вырезал по дереву на токарном станке, у него был специальный стол с тисками для выпиливания. Вырезанные им ажурные рамки для фотографий и картин он раздаривал друзьям. Александр Николаевич, кстати, был удивительно фотогеничен, любил фотографироваться и часто дарил свои фотографии знакомым. Он был очень щедрым и гостеприимным хозяином: кто только не гостил у Островского в Щелыково…

С годами здоровье и силы писателя убывали, а работы прибавлялось. Нужно было содержать большую семью (шестеро детей), а других средств существования, кроме доходов от пьес, не было. С сельским хозяйством Александр Николаевич не справлялся: все его вложения в технику, семена и племенных животных оказывались убыточными. Постоянная нужда в деньгах заставляла Островского работать без отдыха и в Москве, и в Щелыково. К счастью, жизнь в деревне, прогулки, рыбная ловля, хотя бы ненадолго, отвлекали от невзгод и восстанавливали силы.

Поджог

К крестьянам Александр Николаевич относился всегда доброжелательно, но в сентябре 1884 года, кто-то поджег в нескольких местах гумно (есть предположение, что это сделали, чтобы досадить его жене). Если бы ветер не сменился, сгорела бы вся усадьба. Островский был в отчаянии: « Не моим нервам переносить подобные ужасы — они и разбились. Я долгое время весь дрожал, у меня тряслись руки и голова, кроме того, совершенное отсутствие сна и отвращение к пище. Я не мог не только писать, но даже двух мыслей не мог связать в голове. Я и теперь ещё не совсем оправился и более часу или двух в сутки работать не могу…». После того случая великий драматург протянул лишь два года, так и не оправившись от потрясения.

В конце мая 1886 года Островский приехал в Щелыково совершенно ослабевшим, надеясь, как обычно, отдохнуть и набраться сил. 2 июня 1886 года жена Островского с младшими детьми уехала в церковь. Александр Николаевич сидел за столом и работал, потом вдруг вскрикнул. «Ах, как мне дурно, дайте воды…». Мария Александровна (его дочь) побежала за водой, но по возвращении обнаружила отца лежавшего на полу. При падении Александр Николаевич ударился об пол головой. Мария Александровна крикнула братьев, вместе они посадили отца в кресло. Островский издал несколько хрипов и затих. Так, на 63-м году окончилась жизнь великого драматурга.

Завещание так и не выполнили

В своем завещании Александр Николаевич велел похоронить его в Москве на Новодевичьем кладбище, но на семейном совете все же было принято решение похоронить Островского на погосте в Бережках у церкви Николая чудотворца. Здесь же в этой церкви его и отпевали.

После смерти великого драматурга Щелыково стало местом культурного паломничества театральных деятелей, прежде всего – Малого театра. Актеры Малого проводили лето в домах и пристройках имения Островских, в близлежащих деревнях. Некоторые завещали похоронить себя рядом с могилой Александра Николаевича. С 1928 года Щелыково официально стало Домом отдыха Малого театра, а затем СТД. Въезд в Щелыковский заповедник отмечен каменными тумбами у поворота с «большака». По воспоминаниям старожилов, на столбе, стоящем на этом перекрестке, были прибиты доски-указатели с надписями: «В город Кинешму» и «В усадьбу Щелыково, имение господ Островских».

Островский оказал большое влияние на Кинешму, чтя его память, в этом небольшом уездном городе силами энтузиастов построили прекрасный театр его имени. С 1968 года у нового здания областного драматического театра им. А. Н. Островского стоит выразительный бронзовый бюст работы скульптора Николая Саркисова, изображающий драматурга в его лучшие годы.

P.S. у музея Островского есть большой плюс – там в комнатах нет ни одной веревочки, загораживающей подход к экспонатам, и сам дом выглядит так обжито и уютно, словно хозяева вышли на часок в лес и сейчас вернутся, поставят самовар и присядут к столу, чтобы выпить чаю с вареньем…