Посторонним вход воспрещен
В маленьких независимых театрах можно найти спектакли, за которые не берутся солидные театры по причине обязательного выполнения плана по билетам. Тем отрадней наблюдать смелые эксперименты для тех немногочисленных зрителей, которые ходят в театр не для развлечения, а для осмысления. Приходят и остаются своими навсегда.
Молодой режиссер Дарья Макарова, имея за плечами богатый актерский опыт, дебютировала в качестве режиссера в театре «Среда 21» с инсценировкой одного из непростых произведений мировой литературы. «Посторонний» Альбера Камю, который, в свою очередь, являлся дебютом тридцатилетнего писателя (всегда было и будет актуально: молодые – о молодых – для молодых). Абсурдная драма или драматический абсурд заключается в том, что главный герой романа по имени Мерсо ничем особенно не примечательный, ничего интересного не совершающий, не испытывающий никаких чувств, кроме банальных физиологических потребностей, описывает свою нехитрое существование так, что невозможно оторваться.
Семен Шкаликов играет этого самого Мерсо, да нет, не играет – Шкаликов читает написанный от первого лица текст, почти не отрывая глаз от перебираемых листов, а зрители при этом сидят завороженные. Интрига в том, что артист Семен Шкаликов совершенно явственно знает текст, но читает его так, словно Мерсо только что написал это и сам себе читает вслух… больше ведь некому. Дело происходит в камере смертников. Узник пытается сухо и просто изложить события, которые привели к трагическому концу его никому неинтересной и ненужной жизни.
Режиссер Дарья Макарова с художником спектакля Анастасией Сэмбон нарочито ограничились скупыми сценическими средствами. Минималистичный реквизит (стол из грубых досок, стул, на котором сидит герой, старая пишущая машинка) абсолютно способствует сосредоточению на главном герое. Правда, иногда отвлекали другие персонажи, пусть и безмолвно жестикулирующие, но активно вступающие в диалог с Мерсо (черный человек с разными масками – актриса Наталья Иглина), зато на этом слегка суетном фоне одинокий человеческий голос удивительного тембра Шкаликова звучал еще честнее и реалистичнее.
Мир маленького (или лишнего, как мы когда-то учили в русской литературе) человека всегда ограничен его собственным отношением к окружающим. Когда такому человеку кажется, что мир вокруг жесток и безразличен, он забывает о собственном равнодушии и нелюбопытстве, приведшем к тотальному одиночеству. Это и называется – посторонний, то есть не принадлежащий никому и ничему, никакому обществу, никакой компании. Все, что происходит с Мерсо, будто бы не зависит от него, словно он не – личность, а неодушевленный предмет. Листок, сорванный ветром с дерева, летит, неведомо куда. Камень, вдруг покатившийся с горы, окажется, неизвестно, где. Однако в этом существует особая притягательность: у листочка и камня появляется неведомая доселе свобода – они ничьи и нигде. Мерсо абсолютно свободен и предельно честен. Он ничего никому не доказывает. Лишь в сцене суда глаза его загораются, вот-вот сейчас Мерсо решится и скажет что-то в свое оправдание, пусть немного приврет, ведь этого вполне достаточно, чтобы облегчить участь, но… он тут же стихает, тухнет… ему все равно, и врать он не собирается. Он такой и есть. Близость смерти его не пугает. Вся жизнь его от рождения – приговор. Он никому никогда не был нужен. Он жил, наблюдая за собой как за кем-то посторонним, поэтому все, что происходило, оставляло его безучастным. Никаких реакций – самая сильная реакция. Мерсо себя не жалеет, но… читатели/зрители не останутся безучастными - какой человеческий материал пропал зря!