Наша встреча с актером Гошей Куценко состоялась в театре Российской Армии незадолго до московской премьеры мюзикла «Пола Негри», мировая премьера которого прошла в Санкт-Петербурге в начале года. Но разговор получился не только об этом уникальном спектакле, где у Гоши одна из главных ролей, но и об очень личном, сокровенном, о том, что творится в стране и мире и планах на собственный 3d мюзикл.

- Гоша, вы играете в мюзикле главную мужскую роль, скажите, кем вы себя больше ощущаете на сцене: актером, мужчиной или режиссером, которого вы играете?

- Сейчас я сам готовлюсь к съемкам как режиссер, и, участвуя в этом мюзикле, думаю о многих вещах: о режиссуре, кто - я, где я и зачем я. Я в этом спектакле пою, и это - главный магнит, который меня в данный проект затащил. И еще два прекрасных магнита - режиссер Януш Юзефович и композитор Януш Стоклосса. И конечно, старые мои товарищи – Юрий Ряшенцев и Галина Полиди. Все они мои друзья еще со времен первого московского мюзикла «Метро», в котором я тогда играл, но еще не пел. Теона Дольникова, которая в прошлом году писалась у меня в студии, предложила мне поговорить с Янушем по поводу «Полы Негри»: «Ты же поешь с группой». Я сначала отмахнулся, а тут звонит Юзефович: «Ты ведь поешь в Питере с группой, можно придти к тебе на концерт?». Приехал, послушал и говорит: «Нормально, мы тебя научим…». Вот я уже год занимаюсь и добился определенных успехов. Сегодня после долгого перерыва пришла на репетицию Теона и удивилась, что я так запел. Вокал для меня – очень важная, хотя и немного запоздалая мелодия, лекарство моей души.

- Вы часто говорите о том, что актерская профессия не особо мужская, поэтому, наверно, довольно часто уходите в кино, в продюсерство, в музыку…

- Это я кокетничаю. Просто реже предлагают те роли, которые хочется сыграть в кино, а так все больше ты просто обслуживаешь сюжет, главных героев. Не хотелось бы, чтобы кинематограф просто стал добычей средств к существованию. Зато театр, хвала небесам, это - любимая территория, о которой никогда не приходилось жалеть. Когда я играю в театре, не думаю о деньгах. Я люблю работать в театре с Виктором Шамировым, но пока у нас сейчас пауза, пишу сценарий. Я получил деньги в Минкульте на дебют в качестве режиссера. Я понимаю, о чем хочу снять. Это будет серьезная картина о врачах-нейрохирургах.

- Вы ведь, кажется, еще и пьесу написали?

- У нас с Виктором Шамировым был спектакль «Бог», мы играли семь лет на сцене «Под крышей» в театре им. Моссовета. Жанр веселого мудрого абсурда, в котором существовал этот спектакль, мне интересен. Я написал пьесу, и в программке спектакля будет стоять посвящение «Богу». Спектакль будет в духе Вуди Алена - хороший, беглый, с киноэкраном. Знаете, у меня как бывает в театре: приду на несколько репетиций, и больше не выдерживаю…

- Скучно становится?

- Не скучно, бывает и весело, но…Шамиров взорвал во мне атомную бомбу, мне хочется многих самовыражений. Я, наверно, в мюзикле и «тусуюсь», потому что здесь ощущаются передовые технологии. Ребятам из театра Российской Армии я говорю: вы даже не понимаете, что с вами будет через два месяца. Вы играете в самом крутом проекте, и это -очень важно для артиста: ощутить хотя бы раз в жизни, что ты - впереди. Театр для меня – ощущение, что я сейчас - впереди всех. Артист должен быть убежден, что его премьера - самая крутая на Земле. Любой спектакль – прорыв искусства в истории человечества. Пусть артист играет у черта на куличках, в подвале на пятьдесят человек, но он должен понимать, что он – первый.

Кино может повторяться, а спектакль – неповторимая вещь. Поэтому мюзикл «Пола Негри» - тот случай, когда убивается несколько зайцев, приехали гениальные поляки и сделали это. Я здесь потому, что это - непросто драма, поверьте мне, здесь есть сцены, где можно подумать, почувствовать, ощутить, а ведь еще есть музыка, есть танец, это - то, к чему я буду стремиться на старости лет…

- А сами вы не замахнетесь на мюзикл?

- Ой, вы прямо бьете в яблочко. Я лет двенадцать назад приехал в Польшу, к Янушу Юзефовичу в гости, проснулся как-то утром и сказал, что у меня есть вот такая-то идея. Он сказал: «Неплохая идея, Гоша, запиши ее…». Все это время она где-то у меня валялась, я вам даже сейчас скажу, о чем она. Когда пришел 3-D формат, я к ней вернулся и сейчас пишу либретто. Это будет мюзикл про мальчика ДЦП-шника в формате 3-D. Мне нужен был соавтор, человек с нереально крутым воображением. История мальчика в инвалидной коляске, которому дарят компьютер, это - такой детский «аватар». Это будет история его знакомства с компьютером, история о первой любви. Там будет нечто прекрасное по стихам, по музыке, не говоря уже о 3Dграфике! У меня есть хорошие композиторы, но курировать все будут Януш Юзефович и Януш Стоклосса/ И они уже согласились с тем, что я ворвусь в их планы, в их жизнь...

- После такого феерического шоу как «Пола Негри», не кажутся ли вам пресными обычные спектакли?

- Да нет, все дело в жанрах. Это ведь все равно, что спросить у меня, поевшего черной икры, как я отношусь к кабачковой икре и хлебу. Я буду есть их с удовольствием. Но ведь это здорово, что у нас появился самый прекрасный деликатес, которого пока нет на земле, это - круто. Я думаю, что этот жанр станет украшением Питера и Москвы, вообще нашей страны. Сюда специально будут приезжать туристы – смотреть «Полу Негри». Это – непросто спектакль, шоу, это такое откровение. Я всегда, когда снимался в кино, жалел, что зрителя нет рядом, ведь в кино от тебя мало что зависит, это же – конвейер. После съемки судьбу фильма вершат десятки монтажеров, воля и задумка режиссера, продюсер еще подмешается, в итоге из твоей сцены что-то вырежут, уберут какие-то планы, и мне так жалко, что зритель многого не увидит…

«С «Полой Негри»у нас появился самый прекрасный деликатес, которого пока нет на земле, это - круто»

- Процесс съемок смотреть действительно очень интересно…

- Да,фильм о фильме. А в нашем мюзикле сразу можно видеть и спектакль, и съемки, и артистам не нужно ждать полгода, год, пока это все смонтируется, склеится. Выловили, приготовили и сразу съели – нет ничего вкусней рыбы, которую ты сам поймал.

- Вы сыграли семьдесят спектаклей в Питере. А что вы думаете о московской публике?

- Московская публика – более искушенная. Сужу по своим спектаклям, которые играл и в Питере, и в Москве. Москвичи: «Ну, давай, сыграй, нам есть с чем сравнить…», а питерцы приходят с мыслями: «Давайте играйте, но помните, что это - наши последние деньги!», поэтому, если бунт в Питере, то спасения нет…

- Москву нужно брать…

- Брать, и я рад, что мы уже в 3-D спортивной форме, мюзикл уже обкатали. Я рад, что спектакль – живой, что сейчас меняются сцены, мизансцены. Януш разводит заново и все становится глубже…

- Я знаю, что даже какие-то сцены дописываются, переписываются…

- Да. Тексты песен – сложнейшая вещь, перевести партитуру в слова. Юрий Ряшенцев делает нереальную работу. И вот еще, что важно: нам сначала какие-то строки казались старомодными, тяжеловесными, а вот сегодня партию Полы Негри пела Теона Дольникова, у которой случилось невероятное горе (она похоронила возлюбленного), ее не было в проекте три месяца, так вот, когда она сегодня запела «Смуту», мы все поняли, что Юрий – человек другого возраста и другого уровня автор, он мудрее всех нас. Я теперь по-другому прислушиваюсь к его словам.

- О каких вещах вы еще думаете на сцене?

- В «Поле Негри» мы трижды должны быть артистами: вдруг погаснет свет, и окажется, что «король-то – голый», так вот нужно остаться «голым» на сцене и быть убедительным, поэтому мы играем и готовы ко всему. У нас степень нервного накала гораздо выше, чем в обычном драматическом спектакле…

- В драматическом спектакле, если что – можно многозначительную паузу сделать…

- Да. У нас просто пауза не поможет! Было у нас парочку таких моментов! Все замирали от ужаса! Я имею в виду, когда подвисал экран! За кулисами моментально возникает сцена - к нам едет ревизор! Ужас. Но слава Богу компьютеры тоже имеют совесть, по-видимому! И отвисают! Так испугали нас немножечко и, мол, ладно играйте. В «Поле Негри» мы связаны в такую цепочку: пятьдесят человек на сцене и семьдесят за экраном. Это похоже на обслуживание большого лайнера, который летит. Все на нерве, все очень волнительно, нет ни одного человека с холодным носом. В драматическом, особенно академическом, театре каждый раз видишь ребят, которых не устраивает то спектакль, то публика. А здесь у нас будет самая крутая публика, и молодые ребята-актеры будут расти на этой публике. Очень важно убедить людей в зале, и их реакция передастся обратно. Януш здесь кует артистов, художников…

«В «Поле Негри» мы связаны в такую цепочку: пятьдесят человек на сцене и семьдесят за экраном. Это похоже на обслуживание большого лайнера, который летит»

- Скажите, Гоша, часто ли вы бываете недовольны собой, устраиваете себе «разбор полетов»?

- Ну, конечно, постоянно, особенно с утра после вечеринки. А серьезно, это же нормально, разбор полета. Главное, чтобы он был- Полет! У меня, хоть и одна из главных мужских ролей, но все же главная роль у Полы, а мы – мужчины на ее жизненном пути. Мой персонаж – это ее молодость, потом были мужья и любимые. В мюзикле нереальные по сложности и красоте музыкальные и танцевальные номера, думаю, если б Пола могла увидеть наш спектакль, она бы сказала: «Ребята, я жила несколько другой жизнью, но ход ваших мыслей мне нравится…».

- В мюзикле «Метро» вам Януш петь не доверил, а тут вы довольно много арий исполняете…

- Я вам так скажу: я тут именно из-за вокала, потому что мюзикл Юзефовича зародил во мне жадность и жажду и петь. У меня в детстве был сорван голос, были страшные узлы на связках, моим верхом было «ре». Лет восемь назад возникло подозрение на страшное заболевание, узлы мне быстренько удалили, и я вдруг запел. Тихонечко, робко поначалу, но запел. У меня начал развиваться голос, то есть я такой поздний ребенок, и я радуюсь, как ребенок, что я, наконец, начал петь. Сегодня на репетиции «в самолете» я спел Янушу фа-диез. Теперь могу спеть о том, черт возьми, о чем поется в песне: лететь над миром, так лететь. Это важно в жизни любого человека: лететь, решаться на какие-то благородные поступки. Режиссер Любич призывает Полу лететь, когда ей не удается роль: она после каскада примитивных американских фильмов никак не может сыграть русскую царицу. Тогда он ее на самолете поднимает в воздух, выключает двигатель и говорит: «Смотри, Пола, вот что значит, когда весь мир - у твоих ног!», - и это – серьезные вещи. Я вам вот что скажу: когда я говорю эту реплику, я думаю о Юзефовиче. Я сижу в самолете и вижу весь мир - зрительский Зал, и вы не представляете, какой он красивый! Вы не представляете, как мне жаль, что все зрители не могут уместиться в мой самолет, лететь и петь эту песню.

Во мне до сих пор сидят страхи, и я каждый раз решаю, как спеть. Видите ли, в этом дуэте есть очень сложные ноты: можно уйти вниз, а можно облажаться, простите за слово не театральное, уйти наверх и спеть фальшиво в финале. А это, значит, плохое настроение дня три. В тот момент побеждает страх и затмевает смысл, который порождает в тебе чувства. И чувство счастья уничтожает страх, это так трогательно. Ты боишься этой ноты, и думаешь, на фига мне это надо, мне сорок семь лет уже, мне кино надо снимать, куча планов, чего я сижу здесь в какой-то рольке, кручу этот пропеллер? И тут я беру эту ноту фа-диез, и как с обрыва прыгаю. Такой адреналин, такой кайф, такая тема! И моментально прилетает на парах чувств мысль - правильно все! Я очень рад, что Януш сделал такую грандиозную работу. И артист не теряется здесь, на самом деле, наоборот, экран работает на нас, освещает, трехкратно увеличивая наши чувства.

«Это важно в жизни любого человека: лететь, решаться на какие-то благородные поступки...»

- А не было такого, чтоб экран не сработал?

- Тьфу-тьфу-тьфу, один раз мы не могли какое-то время запуститься, чуть задержали спектакль, но вы знаете, у нас ведь там два проектора, в крайнем случае, будет не объемное изображение, а просто - кино.

- Вы для журналистов – настолько неуловимы, что каждое ваше интервью предваряют словами, что это, мол, эксклюзив. У меня же сложилось впечатление, когда я просматривала все эти интервью, что вам самому неинтересно и неважно это все. Вы – не тщеславный человек?

- Я вообще не понимаю, что такое тщеславие, нужно как-нибудь заглянуть в википедию, а то я реально не понимаю смысл этого слова…

- Есть люди, которым нужно, чтобы гремела слава, чтобы они хорошо выглядели в глазах окружающих. При этом кто-то спокоен, а кто-то болезненно относится. Вот вас все добиваются, а кто-то из артистов сидит, ждет, переживает по этому поводу…

- А какие-то режиссеры не зовут меня в свои работы, в которые я хочу. Вот я театр люблю за то, что, когда выходишь на сцену, ты – тот, кто ты есть. Я потому и пою, что это – мое любимое. У меня есть группа, я пою, сочиняю стихи и это мое богатство. Сцена стопроцентно показывает тебе, кто ты есть сейчас. Для меня она – хороший врач, психиатр, у меня сердце ровно бьется на сцене. Если б не сцена, я сошел бы с ума, глядя на то, что творится в мире. Я никогда не мог бы быть политиком, я бы сгорел. Мне Виктор Шамиров сказал: «Если ты станешь политиком, то умрешь очень быстро, потому что узнаешь правду, станешь говорить правду, и тебя не станет…». Те бесчинства и те противоречия, в которых живут люди, на сцене отсутствуют. Мы можем со сцены только рассказать о них, наверное, для этого и нужно искусство, чтобы человека немножко помирить с этим миром. Жизнь же - бесконечно жестока и беспощадна.

«Театр люблю за то, что, когда выходишь на сцену, ты – тот, кто ты есть. Для меня сцена – хороший врач, психиатр, у меня сердце ровно бьется на сцене»

- Очень сложное положение у Януша Юзефовича как гражданина Польши, в связи со сложившейся в мире политической ситуацией…

- Януш сейчас - в очень непростой позиции - журналисты на пресс-конференции его терзали и спрашивали по поводу политики. Получается ведь, что Польша – один из самых яростных наших противников, но Януш знает, как и что ответить, потому как знает, что такое искусство. Знаете, почему я с ним, а не сижу депутатом в какой-нибудь Думе, куда меня звали неоднократно, не руковожу какой-нибудь губернией? Мне бы хватило мозгов, уверяю вас, мой отец был один из самых крутых менеджеров в стране - первый замминистра радиопромышленности СССР, оборонщик. Мы дети, по сравнению с теми людьми, которые тогда жили. Он запускал спутники в космос и не знал, что такое взятка. Он жил так честно, как нам и не снилось. Я сейчас кляну свои дни, когда не сидел рядом с ним с тремя камерами и не записывал все, что он говорил. Я тогда отмахивался. Знаете, чем человек искусства отличается от человека политики? Юзефович сказал пятнадцать лет назад, когда мы, молодые артисты, сыграли премьеру мюзикла «Метро» и спросили у него, о чем он мечтает? Он сказал, что мечтает сделать театр, из которого не хотел бы уходить зритель. Он сказал - он сделал.

Назовите мне хотя бы одного политика, который исполнил то, что обещал через пятнадцать лет. А Януш - сделал. Мне нравится, как они смело живут, притом они – очень сильные патриоты своей страны, но есть одна территория, о которой нельзя забывать, эта территория нейтральная, и, если бы все помнили об этой территории, не было бы войны на Украине. Это территория-планета Земля! Это место где живут добрые люди у которых есть чуткая душа. Это пространство любви и искусства. Это - война политиков, и народ туда втащили. Народ посерединке, а вот люди вокруг - разные, вот они и тащат народ в разные стороны: «Мы – правые, мы – левые, идите к нам…»

- А сыпется все в середину…

- И страдают люди на нейтральной территории. Народ – это душа страны, и только очень наглые, безалаберные, глупые люди могут так использовать душу людей, заставлять верить себе, влюблять в себя, заражать своей энергией, обещать что-то, а это - такая ответственность. Человек, который уходит в политику, должен знать, что он идет на плаху, идет умирать, тогда это – круто, тогда стоит к нему присмотреться, нормальный он или сумасшедший? Это – Иисус. Вот, если ты – Иисус, иди в политику. У меня разрывается сердце, я молю Бога, я готов отдать все, что у меня есть, чтобы наступил мир. Я пишу стихи и песни и буду это делать. У меня есть песня «Господин Президент», на которую я снял клип, гляньте в YouTube. Песня идет на фоне детских рисунков, которые мне прислали кавказские дети, они-то знают, что такое война. И я пою песню – обращение к президенту, к гражданам, к товарищам. Будь я политиком, я бы никогда не начал войну! Развалилась бы моя страна, ну, значит, так надо. Слово «независимость» для меня имеет другой смысл. Это ложь - сказать слово «независимость» и сделать его зависимым. Это парадоксально, но это - действительно так. У меня ребенок родился. Любая война, любая страна не стоит жизни ребенка, его нельзя кинуть в топку политики.

У Роя Андерссона есть такой фильм «Песни со второго этажа». Если бы политики все вместе сели и посмотрели бы его, они бы пересмотрели свою жизнь, свои взгляды. Не те фильмы они смотрели, видимо. В том фильме есть эпизод, выходящий за грань человеческого сознания, когда вся элита города, страны выстроилась над обрывом, под которым – камни. Стоят люди бесконечной, скорбящей, сокрушающейся толпой, все в черном, в слезах. На машине подвозят маленькую девочку, красиво выводят под руки и со слезами толкают вниз. Это – война на Украине. Это тот образ, который я сначала не мог постигнуть. Это - реальный образ войны.

Когда началась война, я думал, что единственный честный поступок, который могу совершить, это поехать и встать между воюющими. Просто погибнуть. Но моя беременная жена попросила остаться с ней, и я понимаю, зачем дети на Земле рождаются…

- Для того, чтобы отцы не воевали…

- Конечно. И, если ты забираешь отца у ребенка, отправляешь на войну, это – противоестественно. Это противоречит Естеству. Божественному. Природе жизни.

- Очень жаль, что среди политиков мало людей, рассуждающих так же как вы…

- Евгений Гришковец, великий театральный деятель, мой товарищ, которого я очень уважаю. С его позицией я абсолютно согласен. Я не умею так думать и писать. Я умею записывать то, что чувствую. Он – реально думающий и пишущий человек, автор, писатель. Теперь я понял, кто такой писатель. Ясно, что сейчас мотивы и причины – все перемешалось и, будь я там, не знаю, как бы себя вел. Я родился на Украине. У меня мама – татарка, папа – украинец, поэтому я – русский. Так оно и было всегда на Руси.

Будь я там, не знаю, чтобы я делал, может, мне тоже голову бы снесло. Я не могу говорить с одноклассниками по телефону. Рушатся связи, все рушится. Мне кажется, что есть вещи естественные, а есть…

- Любая война противоестественна. Невозможно было представить себе русских против украинцев, даже в страшном сне…

- Самое страшное, чего я боюсь, что сейчас зима выполнит на планете свою функцию, загасит страсти, по крайней мере, до весны. Я боюсь - как бы наши западные партнеры не стали неистово вооружать украинцев, не начали им делать сильную армию. Это очевидный ход событий, то, чего не хватало всегда Западу. Они очень берегут своих сыновей, заметьте, воюют чужими руками. Я не мог бы воевать потому, что я – любитель. Я делаю то, что люблю, а воевать я не люблю. Я не смогу это делать, я – не профессионал, а воюют профессионалы. Выполнять чужой приказ – это тоже профессия, которой очень быстро учишься. У меня много воюющих друзей, и ни от одного человека, побывавшего на войне, я не слышал слов благодарности Богу за то, что он это допустил.

Нужно взять, собрать всех политиков, посадить в самолет нашего мюзикла, пусть летают, берут уроки вокала, поют о счастье.

Я думаю, что люди поймут, почему они должны приходить сюда, на «Полу Негри». Этот спектакль сделан в их интересах. Но знаете в чем главная сила этого проекта? В его перспективе! В тех спектаклях, которые будут уже завтра! «Джульетта и Ромео» в 3-D! «Питер Пэн» в 3-D! И конечно же сокровенная мечта Януша Юзефовича – «Мастер и Маргарита»! До встречи на экранах театральных сцен!

https://www.teatrall.ru/post/828-gosha-kutsenko-ya-nikogda-ne-smog-byi-byit-politikom-ya-byi-sgorel/

21.10.2014

Лариса КАНЕВСКАЯ
Фото с официального сайта мюзикла "Пола Негри"