Олег Карлсон, известный московский архитектор, обладающий высокими профессиональными наградами, номинант престижных международных конкурсов. Руководитель одного из ведущих проектно-строительных бюро в Москве – «Карлсон и К», автор знаменитых проектов усадеб, офисов, жилых и общественных зданий. Любовь к театру привела Карлсона к строительству и организации нового театрального пространства «ВНУТРИ», которое сегодня привлекает передовую часть продвинутых театралов, и не только москвичей. Разговор о жизни и семье, о театре и работе, о любви…
– Олег, когда я готовилась к нашему разговору, обнаружила в интернете несколько ваших цитат, за которые тут же зацепилась: «Профессия архитектора идентична режиссеру» и «Мы строим по системе Станиславского». И сам собой отпал вопрос: каким ветром известного архитектора занесло в театр и так крепко и надолго привязало…
– Да, профессии режиссера и архитектора идентичны: и тот, и другой организует пространство для человека и для актера. Архитектор пишет сценарий жизни человека в доме, и под него уже делает проект.
– Помните ли Вы, когда впервые посетили театр?
– Мама с детства водила меня в театр. Вырос я в Краснодаре, там был хороший драматический театр, и туда приезжали с гастролями столичные театры…
– А родились Вы в Казахстане? Как ваша семья туда попала?
– Мой папа – «французский шпион». Он родился в Хельсинки, дед был офицером русского флота из шведских моряков, оставшихся в России со времен Петра Первого. В 1917 году они с братьями уехали в Болгарию, потом во Францию. До 1949 года работали в марсельском порту, пока генерал Де Голль не заявил: «Франция для французов!». Дед был вторым помощником капитана, когда прозвучал советский призыв: «Русские, приезжайте спасать Россию, восстанавливать из руин!». Собственно, художественный фильм «Восток – Запад» – это как раз про деда и его товарищей. Они приехали в СССР с Нансеновскими паспортами (*международный документ, который удостоверял личность держателя и впервые начал выдаваться Лигой Наций для беженцев без гражданства). Прибыли в Кутаиси строить автозавод «Колхида». Туда же на практику приехала моя мать, окончившая ставропольский архитектурный техникум. Уже через год их обоих забрали: отец – французский шпион (по национальности – швед), мать – дочь врага народа (отец матери – польский офицер, мать – чешка). Отправили в Казахстан, потому что там – плохие условия, минус двадцать, нет моря, портов, больших заводов, чтобы шпионы не сумели навредить.
– Когда Вы переехали в Москву?
– В семнадцать лет я поступил в МАРХИ – сначала брат, потом я. И снова начал ходить по театрам. Первый увиденный спектакль в Москве очень хорошо помню – «Старый Новый год», его играли в филиале МХАТа, где сейчас Театр Наций. Открывается занавес – на столе стоит Олег Ефремов и вкручивает лампочку. Бомбический был состав – все звезды МХАТа там играли.
– Олег Карлсон, как жилось с такой фамилией, весело, наверное?
– В принципе, кто читал книгу Астрид Лингрен, улыбались, но читали не все. Первая моя школа была жуткой, у половины ребят родители, либо отсидели, либо сидели. Карлсон – фамилия непонятная, значит, еврей. Я соглашался, отвечал: «Конечно, я еврей в первом поколении, мне повезло, а вам – нет…».
– Сказочная фамилия, несомненно, повлияла на ваш характер, что подтверждает еще одна ваша цитата: «Дом должен иметь добрые глаза и улыбку».
– К сожалению, добрых домов мало, восемьдесят процентов – безликие коробки. Не понимаю, как можно такие проектировать. Я всегда считал, что архитекторы принадлежат передовому отряду интеллигенции. Своих архитекторов я в обязательном порядке вожу в театр. Завтра, например, идем в «Пространство Внутри» на спектакль моего любимого Владимира Мирзоева «Толстой – Столыпин».
– Кто был в детстве вашим кумиром, и кто оказал на Вас влияние, как на личность?
– Да какие там кумиры, разве что Гагарин да родители, разумеется. А вот в МАРХИ у нас были невероятные учителя.
– А кем хотелось в детстве быть?
– Президентом.
– Какие в советское время президенты?
– Ну как, приезжали к нам в Краснодар первые люди государства, город украшен, все флажками машут… Я хотел стать первым, чтобы суметь что-то хорошее сделать для страны. Я даже в партию хотел вступить, чтобы все в ней переделать или развалить, но меня не приняли, да и без меня все развалилось… А в детстве для меня самой значимой была бабушка Божена Алоизовна, которая следила за моим чтением и давала мне самые лучшие книги. И еще был у меня хороший друг– Саша Гилевич (Александр Израилевич Гилевич).
– Когда Вы создали свою архитектурную фирму, у вас сразу появились незаурядные заказчики?
– Да, я работал с Иванишвили Бидзиной Григорьевичем (банк Российский кредит) – это мой первый заказчик в 1991-м году. Потом с Михаилом Ходорковским – я ему спроектировал автолифт, чтобы в его кабинет можно было подняться, не выходя из машины. Дверь лифта открывалась, выдвигался стол для переговоров с сотрудниками. Ходорковский отказался, сказал, что, если понадобится кого-то пристрелить, то в нашей стране это сделают, невзирая ни на какие ухищрения, а если надо посадить – посадят. Ну и вот, Иванишвили стал премьер-министром Грузии, а Ходорковский присел на десять лет…
– Каким авторским проектом Вы особенно гордитесь?
– Усадьбой «Модерн». Заказчик тоже ею гордился, а сейчас не может ни продать, ни уехать…
– Вспомните курьезный пример в работе с заказчиками.
– Например, прилетаю в Черкесск к заказчику Али Каитову – зятю президента Карачаево-Черкесии с проектом, чтобы расположить резиденцию на местности. Он предлагает мне остаться вечером на день рождения, но я вечерним самолетом улетаю, а потом узнаю по Эху Москвы, что в тот вечер в доме Каитова было убито семь человек.
– Ничего себе, вам повезло.
– С заказчиком надо всегда держать дистанцию…
– Как собственно, с любым пациентом или клиентом…
– В девяностых годах архитектора (я его хорошо помню – Алексей Галанин учился курсом младше) сожгли в камине…
– Что сложней построить: дом или театр?
– Это, в принципе, одно и то же.
– Чем наполнить частный дом Вы знаете досконально, а театр – дом, чем он должен быть наполнен? От кого зависит начинка, содержание?
– Я строил Театр «Пространство Внутри» вместе с gogolschool в память о Михаиле Угарове. Мы, объездив Москву, перебрав несколько помещений, сделали кучу проектов, потом Илья Ромашко предложил мне принять участие в совместном проекте. Мы одиннадцать месяцев строили одновременно школу и театр. Из 800 метров сделали полторы тысячи метров, два уровня, два зала, гримерки для артистов, раздевалку, буфет, санузлы и пр. В хорошем театре должны быть хорошие условия и для артистов, и для зрителей.
– Олег Павлович Табаков говорил, что театр начинается не с вешалки, а с туалета.
– Потому что беда, когда в антракте стоят безумные очереди в туалет.
– Талантливый человек талантлив во всем, но и успешный человек успешен во всем. Театр DOC в свое время, стал культовым местом. Так сегодня «Пространство Внутри» тоже становится культовым пространством для театралов и поклонников честного театра.
– Мы стараемся. Сейчас все очень сложно: почти нереальной стала реклама, осталось только сарафанное радио.
– Расскажите про ваши ближайшие планы и мечты.
– В планах у нас – закончить объявленный и успешно идущий год Людмилы Петрушевской. Хочется, чтобы на нашей сцене появились спектакли Юрия Муравицкого. Мечтаю, чтобы он перенес ко мне свой гениальный спектакль «Ричард III». Хочу, чтобы такие режиссеры, как Женя Беркович, Антон Федоров ставили свои спектакли у нас. Собрать всех DOC-х режиссеров. Хотим собрать у себя разные спектакли по пьесе Петрушевской «День рождения Смирновой» и провести такой необычный фестиваль. Мечтаю, чтобы дочь Маша играла в моем театре и никуда не уехала, она – прекрасная актриса, но отказывается от моей помощи и хочет все делать сама…
– Какая правильная девочка! А где ваша дочь – Мария Карлсон училась, кто был Мастером ее курса?
– Она окончила курс Бориса Плотникова в ГИТИСе. Сыграла несколько ролей у своего Мастера, у режиссера Антона Федорова и у Юрия Муравицкого, все очень достойно.
Самая большая на сегодня мечта, чтобы все плохое закончилось, чтобы нашими соседями снова стал ГогольЦентр. Чтобы у нас каждый день собирались хорошие люди, и им было у нас хорошо.