НЕ ЖИЗНЬ - ТЕАТР, А ТЕАТР - ЖИЗНЬ
- Когда я была маленькая, то очень много было хороших трофейных фильмов: «Большой вальс» и фильмы с Робертом Тейлором, «Марианна», «Дама с камелиями» и другие фильмы с Гретой Гарбо. Там была совершенно другая жизнь, прекрасные женщины. Тогда многие девочки, наверно, мечтали быть киноактрисами, но меня так быстро приняли в театральный вуз, что до ВГИКа я и не доехала.
Мне казалось, что артистический мир - это что-то такое расчудесное: какие-то запахи, музыка, свет, краски, яркие эмоциональные впечатления. Когда я училась в седьмом классе в Алма-Ате, попала в театральную студию. У нас в городе был ТЮЗ и главный режиссер Сергей Прасолов, известный на всю Россию, вел эту студию в театральном институте. Я там училась параллельно со школой. Мы ставили «Ее друзья» по пьесе Любимовой. И он все время говорил: - «Оля, куда вы поедете? Оставайтесь с нами, я вам буду предлагать работу, вы здесь пригодитесь…». Я говорила: - «Нет, нет, нет, в Москву, в Москву, в Москву!». Так меня убедил Антон Павлович Чехов.
А в Москве как-то так сложилась ситуация, что меня брали и в ГИТИС, и в Щепкинское, и в Щукинское. В Щуке училась Рита Арянова из нашей Алма-Атинской студии. Когда мы с ней в Москве встретились, она сказала: «Щукинское - это самое лучшее училище». Когда меня спросили на коллоквиуме, почему я решила именно сюда, они думали, что я им сейчас про Щукина расскажу и про Москвина, и про Вахтангова, а я им говорю: «Рита Арянова сказала, что это – самый лучший вуз». Вопрос отпал, то есть был решен окончательно, раз и навсегда.
Учителей у меня было много, на самом деле, много… и один. Но я полагаю, что поскольку, все равно, человек – существо рациональное, то оно – не очень глупое, и от всех педагогов берет что-то нужное.
У нас была замечательная француженка Ада Владимировна
Брискиндова, которая учила девочек жить. Например, что нельзя носить нарядные платья каждый день, потому что, если вы каждый день будете ходить в праздничном платье, у вас не будет праздника; нельзя утку есть каждый день, потому что, когда праздник наступит, у вас его не будет; вы не должны роскошно одеваться, потому что многие рядом не могут себе этого позволить, поэтому все студенты должны одеваться скромно. Дальше она говорила, что женщина ценится не количеством поклонников, а как долго они у нее держатся. Она была очень некрасива, но удивительно привлекательна. Она была такой одиозной личностью с мундштуком. В ней была загадочность, тайна. Она нам помогала с Андреем Мироновым во французских отрывках делать вид, что мы прекрасно говорим по-французски…
Некоторые студенты могли очень просто общаться с педагогами, звать их по имени, занимать денег и пр. Я была очень на отдалении, даже Катина-Ярцева, которого все звали Юрой, называла только Юрий Васильевич. У нас еще преподавали Анатолий Иванович Борисов, Цецилия Львовна Мансурова - прекраснейшие педагоги.
Была такая актриса Вера Константиновна Львова, можно сказать, на выходах в Вахтанговском театре, но она всех студентов научила работать. У нее шабашник не пройдет: или делай истинно, или никак. Она девчонок шкурила, чтоб они не красились, подходила платком стирала грим у девочек. А у меня было такое лицо с пухом, и она подошла однажды: - Оля, вы напудрены с утра! - и раз так платком по лицу, а у меня лицо как было, так и есть. Я ей говорю: - Вера Константиновна, у меня такая кожа, - она все равно: - Пойдите, умойтесь! Она всем так говорила…
Но был еще Учитель. Один. Анатолий Васильевич Эфрос.
Самое сложное в профессии – это терпение и, как это говорится, толерантность. Есть для этого один фокус: надо бросать все, как говорил Станиславский, все, что происходит в жизни, это – в жизни, ты выходишь на площадку и должен все забыть, кого ты там любишь, кого не любишь, с кем ты поссорился недавно, из-за чего…. Это надо просто отбрасывать, и только это спасает.
Самое легкое – это начало работы, это - фонтанировать, фантазировать, сочинять. В общем, это – работа. Ну, конечно, актер сам по себе мало что, может, смотря, конечно, какой актер, но актер без хорошей режиссуры, когда есть глубокий какой-то смысл, есть серьезный подход, когда вместе какие-то силы слагаются, когда можно одновременно смеяться и плакать. Вот я видела у Сергея Женовача сцены из Льва Толстого, есть такой рассказ – «Это мне только приснилось», и там сюжет такой легонький…
Ярких театральных событий в жизни и мало, и много, вот, когда приезжала Мадлен Ренова и Гарольд де Мод. Вот как там игралось, чем игралось? У каждого актера можно увидеть какие-то швы и трюки, а тут совершенно непонятно…. Есть какая-то канва воздушная, по которой что-то пишется каким-то пером или кисточкой, создается акварель. На обратной стороне их «вышивок» нельзя заметить ни одного узелка…
То, что ты помнишь десятилетиями, это, конечно, «Дальше - тишина»…, и как она это говорила: «Мой дорогой…, мой дорогой…».
Театр, во всяком случае, для меня больше и ярче жизни, чем сама жизнь, хотя должно быть наоборот. Театр – это всего лишь игра, но так получилось, что Театр обратился в жизнь. Им интересней заниматься, чем жизнью. Жизнь – это рутина, а театр – это всегда что-то новое, поскольку связан с творчеством. Жизнь тоже можно превратить в творчество, но тогда нужно заниматься только жизнью. А так, чтобы и театром, и жизнью – не получается. Театр - твоя работа, твое удовольствие, занятие, жизнь, это - все.
http://www.newizv.ru/culture/2012-03-01/160009-aktrisa-olga-jakovleva.html