«Оливье» Крымова
Перед премьерой спектакля «Все тут» в Театре ШСП состоялась пресс-конференция. Журналистов интересовало, почему Дмитрий Крымов оказался со своим проектом, посвященным родителям, именно в ШСП, и как ему в этом театре работалось. Художественный руководитель театра Леонид Райхельгауз сразу ответил, что, во-первых, считает себя учеником Анатолия Васильевича Эфроса, во-вторых, Наталья Анатольевна Крымова последние годы своей жизни заведовала литературной частью ШСП, а в-третьих, он не только счастлив принимать в своем театре талантливого режиссера и художника Дмитрия Крымова с его замечательной идеей, но и готов предоставить ему в здании театра любую площадку под новые замыслы: «Пусть делает в нашем театре все, что его душа пожелает. Если мне Дмитрий Крымов завтра скажет, что начинает репетировать спектакль под названием, например «Все там», я скажу - все, начинай. Зачем мне читать пьесу, если ее придумывает Крымов…».
Дмитрий Крымов отшутился, проворчав, что ему в ШСП среди золота, зеркал и мраморной лепнины работалось ужасно: «Как здесь можно делать что-то серьезное…». Поэтому «Все тут» вышли совершенно несерьезными, притом, что не пустить слезу в какие-то моменты действия чувствительному зрителю совершенно невозможно. Крымов и сам признался, что у него иногда перехватывает горло.
Тут надо оговориться, что все же большую часть спектакля публика смеется от души – так лихо собрана разноцветная мозаика воспоминаний, импровизаций, драматургических текстов Торнтона Уайдлера и Антона Павловича Чехова, речей Нонны Михайловны Скегиной (бессменного завлита Анатолия Эфроса) и Соньки Золотой ручки. В этом - весь Крымов. Он делает серьезное - смешным, патетическое - непафосным, сентиментальное - ироничным.
Дмитрию Крымову когда предложили поставить в американском университете Торнтона Уайлдера: «В пьесе «Наш городок» есть все. Там говорится, что ценность жизни в самой жизни. На закладке строительства какого-то банка местные жители кладут в основание фундамента Библию, газету Нью-Йорк таймс, и эту пьесу, чтобы люди через тысячу лет знали, чем жили люди…». Актриса Мария Смольникова: «Ценность жизни в индивидуальности самой жизни. Как ни одна снежинка не повторяется, так и день, и жизнь не повторяется…».
Проект от идеи до воплощения собирался во время репетиций из импровизаций, в которых принимала участие вся дружная творческая команда от режиссера до актеров, от художников до гримеров, от портных до бутафоров и работников закулисья. Райхельгауз прокомментировал, что очень горд и доволен уровнем театральных цехов – никто не подвел, все радовались, способствуя процессу рождению спектакля.
Взяв за основу свои незабываемые впечатления от привезенного в Москву в 1975 году спектакля театра Arena Stage «Наш городок», Дмитрий Крымов воспоминает, как на следующий день повел маму и папу смотреть этот же спектакль (папа и мама — Павел Дроздов и Татьяна Циренина).
Сегодняшним зрителям демонстрируется несколько сцен из того самого американского спектакля. Помощника американского режиссера колоритно исполняет Александр Феклистов. Затем артисты театра ШСП на глазах у зрителей молниеносно преображаются в эксцентричных исполнителей грузинского «Нашего городка», который в 1987 году режиссер Резо Габриадзе посвятил памяти ушедшего Анатолия Эфроса.
И как же забавно Александр Феклистов представляет грузинского помощника режиссера, похожего на свадебного тамаду.
Время от времени в ткань американского и грузинского спектаклей решительными шагами врывается верный эфросовский завлит Нонна Скегина. Молодую и воспитанную барышню Марию Смольникову трудно распознать в харизматичной прокуренной тетке с ее горячими речами об обожаемом Эфросе, нецензурной лексикой и золотым пиджаком с квадратными плечами по моде 70-х гг. прошлого века. Она растолковывает необразованным слушателям, каким великим был режиссер Анатолий Васильевич Эфрос, пишет о нем воспоминания и завещает развеять свой прах над его могилой. Одна из самых пронзительных сцен в спектакле – когда от земли до неба кружатся золотистые блестки праха Нонны Скегиной, словно микрочастички ее знаменитого золотого пиджака.
Марию Смольникову не удается переиграть ни живой кошке, деловито пробегающей по сцене, ни голубям, порхающим над действием. Ее Сонька Золотая ручка – шедевральный персонаж. Как доверительно и делово беседует она с убийственно высоким Антоном Павловичем (Павел Дроздов/Сергей Покидин), позвякивая кандалами и поцыкивая выбитыми зубами. Чехов, путешествуя через всю Россию на Сахалин, заезжал в сибирские лагеря и тюрьмы, пересыльные этапы. Их встреча в 1890 году и богатая приключениями жизнь знаменитой аферистки, неоднократно совершавшей побег с каторги (отчего и была закована в кандалы), когда-то произвели незабываемое впечатление на писателя. По версии Крымова, самые популярные фразы своих пьес Чехов записал со слов Соньки («Мое имя на обложке можешь не упоминать…»). Для удобства зрителей, в программку спектакля вложен «вокабулярий», переводящий воровской жаргон Соньки на человеческий язык: «мусорские прохаря» – милицейские сапоги, «по кругу все катило чики-брики» - везло во всем, «спиногрызы» - дети, «цапки» - руки, «мальцы» - пальцы, и т.д.
Виртуозно владея жестами, пластикой, голосом, Мария Смольникова органично вписывается в любой образ – от фанатичного завлита до Эдит Пиаф. Для режиссера Дмитрия Крымова – Смольникова стала главной героиней спектаклей, как для Анатолия Эфроса – прекрасная актриса Ольга Яковлева, и в этом отец с сыном похожи.
«Все тут», в необыкновенном спектакле Крымова, это – он сам (Александр Овчинников), появляющийся время от времени в роли ведущего, родители, бабушка (Ольга Надеждина), поющая оперным голосом революционные песни, и дедушка (Владимир Шульга) – чекист и заядлый рыбак. Воспоминания оживают и исчезают (незабываемые образы остаются). Режиссер делится своим миром, и каждый зритель приживается в нем, добавляя свои собственные воспоминания, и получается, что все тут – сейчас в эту минуту, которая больше никогда не повторится, и от этого по-настоящему щиплет в носу.
Фантастические трюки (Константин Муханов), впечатляющая сценография, колоритные костюмы и грим (Мария Трегубова так преобразила знакомый зал ШСП - не узнать), волшебный свет (Иван Виноградов) – все это напоминает знаменитый салат «Оливье», который по-настоящему удается только при наличии правильных продуктов и вдохновении повара.
Многоцветную и многослойную ткань спектакля хочется рассматривать долго, как пестрый ковер, висевший в детстве над кроватью, придумывая и додумывая смысловые узоры: кто - тут, а кто - там, по ту сторону ковра…