Я/ ТЫ/МЫ – ЭСКАПИСТЫ
"Эскаписты ищут способы отвлечься от повседневных проблем, стресса и обязанностей…», – так писал в своем неоконченном романе «Гарпагониада» друг Даниила Хармса и ученик Николая Гумилева Константин Вагинов.
Студенческий спектакль по этому произведению был поставлен Вениамином Скальником в 1993 году на первом курсе в ГИТИСе (Мастерская Петра Фоменко). Какое-то время он шел в рамках театра Фоменко. Петр Наумович очень любил «Гарпагониаду». В 2024 году режиссер Вениамин Скальник обновил трагифарс с профессионалами – учениками и последователями Петра Фоменко, посвятив спектакль светлой памяти Учителя.
Сегодня нам многое известно о двадцатых годах двадцатого века. «Большое, – как сказал поэт, – видится на расстоянии…», большие беды тоже, и сегодня в полной мере можно вообразить тот ужас, уходящую из-под ног почву, когда рушились устои и понятия чести и достоинства, вековой уклад, когда жизнь ничего не стоила, десятки тысяч судеб переламывались «об колено», потому что управлять страной пришли «кухарки». «Кто был ничем, тот стал всем», а кто был всем, оказался на свалке Истории. О бывших интеллигентах и нынешних мещанах писали Хармс и Зощенко, Булгаков и Аверченко.
В «Гарпагониаде» многие чувствуют себя ненужными и обреченными, они – осколки старого мира и пытаются эти осколки сохранить в своих нелепых коллекциях.
Художник Светлана Литвинова отразила своей сценографией целую эпоху: стол с зеленым сукном, шкаф с занавесочкой вместо стекла, скляночки, коробочки, кровать с ковриком на стене, керосинка, на которой в считанные минуты вскипает огромный металлический чайник.
Жуки, обрывки воспоминаний, этикетки, билеты, визитки, жетоны, клизмы, ногти, ордена – все годится, все можно каталогизировать, так хочется удержать неумолимое время. Господин (гражданин, товарищ) Жулонбин (Денис Яковлев) радуется, как малое дитя, использованным фантикам. Он даже заставляет дочь (Таисия Дунаева) выплевывать недоеденную конфету – она пойдет в коллекцию.
Жулонбин вдохновляется «паутиной стонов, скрипов, стуков», издаваемых предметами его коллекций. Молочные зубы и детские локоны– все идет в копилку. «Он у тебя не человек – крокодил, брось его…», – советует подруга (Арина Маракулина). «Не могу я его бросить, он же – учитель голландского языка…», – стонет в отчаянии жена (Анастасия Немоляева).
Кому нужен был голландский язык? Кому нужен этот Жулонбин, этот одержимый собирательством «плюшкин»? А поди ж ты, растроган до слез, что жена не выбросила, а оставила ему этикетки от банок с баклажанами? Но не все тут сентиментальны. Некий Анфертьев (Николай Ковбас) без стеснения учит, как надо добывать средства. Он протягивает руку за милостыней, и за несколько часов деньги набираются.
Колоритные персонажи – эти члены общества собирателей мелочей старого и нового быта. Ах, как сладко они выпивают – «в этой водочке чистый восторг!».
Дрыхнущему большую часть суток (лучшее средство от голода и холода) Локонову (Валентин Самохин) собирать нечего, разве что, сны.
У Жулонбина разгораются глаза: сны! Собирать можно не только предметы, но и иллюзии, сновидения. Записанные сны можно систематизировать, каталогизировать и хранить. Но надо видеть, как в мгновение ока мямля Жулонбин становится маньяком, алчно тянущим костлявые пальцы к спичечному японскому коробку! Вспомнился Голум из «Хоббита», готовый придушить за заветное кольцо. Зачем «эта прррелесть» Завиткову (Павел Сборщиков)?! «Дайте коробок подержать! На одну ночь!», – умоляет Жулонбин. «Не вернет…», – понимает Завитков. «Никогда!», – точно знает ответ скряга. Жулонбин/Гарпагон – скупой герой Мольера, отсюда название романа Вагинова «Гарпагониада».
Спектакль – пестрый букет актерских этюдов и наблюдений. Артисты представляют разномастный ансамбль типажей и характеров, играют всласть, гротескно, комично, отвязно, с удовольствием, почти у каждого – по несколько главных и второстепенных персонажей. Денис Яковлев, Валентин Самохин, Павел Сборщиков, Анастасия Немоляева, Арина Маракулина, Таисия Дунаева, Николай Ковбас, Сергей Гузеев – глаз не оторвать.
Во время антракта режиссер Вениамин Скальник предложил артистам расколоть зрителей, добавить атмосферы. Артисты зажигают, публика в восторге. Время действия обозначено анекдотами, песнями и танцами. Музыкально-игровой антракт хорош, но, кажется, перед спектаклем было бы логичней настраивать зрителей.
Вторая часть искрит невероятно смешными пантомимами – что стоит сцена поглощения «живых миног в винном соусе». Совсем рядом, за стенами этого «пира» бродят в обнимку революция и НЭП, смерть и голод.
Впереди устрашающе маячит черная пропасть неизвестности. Спасти может только творчество.
Для Жулонбина классификация вещей и есть творчество, не зря же именно в двадцатые годы так расцвели все жанры Искусства. Романтически настроенный стеснительный Локонов (Валентин Самохин) грезит прекрасной юной Юлией (Таисия Дунаева): «Хорошо быть средним человеком, жить как все. Еще хорошо быть специалистом, их девушки любят…».
А он, бедняга, может дать девушке только свое «душевное богатство 1912 года». Угнетаемый собственной никчемностью и никому ненужностью,, собирается покончить самоубийством, но тут у него не хватит духу. Зато бедуховному Афертьеву хватит. Афертьев (Николай Ковбас) не зря всю дорогу ходил в кожанке.
Локонова придушит он, а виноватым под локотки уведет Жулонбина: кто-то должен быть наказан.
Финальная сцена с духовым оркестром закольцовывает звучащий всю дорогу вальс «Амурские волны».
фотографии Михаила Геллера