Евгения Крегжде: «Я делаю только то, что мне нравится, и в этом я, безусловно, счастливый человек»
Евгения Крегжде, популярная актриса и Театра им. Евг. Вахтангова, исполнительница роли Татьяны в нашумевшем спектакле Римаса Туминаса «Евгений Онегин» дала эксклюзивное интервью порталу «Весь театр»
В Театре Вахтангова к 450-летию Вильяма Шекспира открылась выставка костюмов из спектаклей, поставленных по его пьесам. В канун большого юбилея лишь ленивый не отдал дань гению великого драматурга. Так случилось, что и разговор с актрисой Евгенией Крегжде, только что вернувшейся из Румынии с театрального фестиваля, начался с воспоминаний о шекспировском фестивале в Лондоне: исполняя тогда одну из главных ролей в спектакле «Мера за меру», она в театре «Глобус» испытала самый настоящий катарсис. Вахтанговским артистам по ходу действия подыгрывала сама природа: где требовалось, хлестала дождем и ветром, а в нужный момент, словно так и было задумано режиссером Юрием Бутусовым, на сцену под открытым небом светило солнце. В Англии постановка Театра Вахтангова была признана одним из лучших спектаклей по этой пьесе Шекспира.
- Евгения, вы попали в Театр Вахтангова после окончания Щукинского театрального училища. Каково было стоять на прославленной сцене рядом со знаменитыми артистами? Выход на сцену был для вас экзаменом, учебой или боем, в котором нужно доказывать свое право находиться на этой сцене?
- Вы спрашиваете о самом начале пути? Меня в театр приняли так тепло и нежно, что ничего доказывать не пришлось. Это сейчас в театре огромное количество молодежи и большая конкуренция, а на тот момент, когда я пришла (это было десять лет назад), театр был в несколько ином состоянии. Еще не было Римаса Владимировича, взял меня в театр Михаил Александрович Ульянов, и, можно сказать, благословил, это - очень хорошее воспоминание. Я пришла в какую-то спокойную воду - не было конкуренции, и все эти сложные моменты я как-то легко обошла.
- Любой театр, хоть и в шутку, называют «террариумом единомышленников», как не оказаться съеденной, как самой никого не «съесть»? Есть ли у вас друзья в театре?
- Есть. Их немного, и не может быть много. Я не отношусь к театру как к семье, может, от того, что росла в Европе. Для меня театр это - место, в котором мы работаем, творим, и где нас объединяют общие цели. Мы – не семья, мы не должны любить друг друга, но должны уважать друг друга, это – самое важное. Понимание этого и такое отношение помогают мне не внедряться в какие-то кулуарные истории, обходить их. Я прихожу в театр репетировать, играть спектакли и, не задерживаясь в коридорах, сразу ухожу, причем каждый раз как в последний - Римас научил. А "не быть съеденной" можно только одним способом: надо просто делать свое дело так, как не делает его никто: быть наиболее достоверным, конкретным и искренним с людьми. Это, кстати, моя молитва перед каждым выходом на сцену. Я же съедать никого не собиралась и в будущем не планирую (смеется). Откровенно говоря, мысли мои не тем заняты.
- Есть много хороших примеров, когда выпускной курс становился новым театром, так было у «фоменок», «женовачей». Если бы была такая возможность, хотелось бы вам оказаться в таком театре-студии, где все друзья и все равны?
- Я очень трепетно отношусь к фоменкам и женовачам, там служит много моих друзей, но я не знаю, как ответить на вопрос «если бы?»: история не терпит сослагательного наклонения. Моя жизнь пошла в ином русле, и я ее принимаю такой, какая она есть, и потом я - не коллективный человек. Подчиняясь всем правилам, я все равно буду держаться неким отшельником, мне так удобнее, гармоничней, что ли, когда немного в стороне, тогда же и со стороны многое виднее, не правда ли? Но при всем этом я очень трепетно и нежно отношусь к моим партнерам по сцене, мне важно, чтобы они были в хорошем состоянии, готовые к сотрудничеству. Я всегда стараюсь перед спектаклем подойти, "пошептаться" не важно, о чем, наладить с ними какую-то связь - ниточку, потому как вместе пойдем в путь, нужны будем друг другу!
- В Театре Вахтангова все больше спектаклей на тему нравственного выбора, верности идеалам, вы сыграли много таких героинь. Женя, а сами вы когда-нибудь стояли перед выбором, когда жизнь после принятого решения шла совершенно по-другому?
- На перекрестках, на которых можно было развернуться, изменить своим принципам и пойти совершенно в другую сторону, стояла не раз... И не раз приходилось что-то перебарывать и учиться прекрасному и ужасному слову - смирение. Но случалось и малодушие. Что тут скажешь? Я живой, безумно страстный человек...
- Вы, наверное, поняли, что я веду к вопросу о работе над образом Татьяны Лариной…
- Я поняла. Мои жизненные испытания, мой выбор, который происходил не единожды, безусловно, позволили мне понять ее последний монолог, ее отповедь. Знаете, в актерстве можно опираться на внешние наблюдения, на впечатления от литературы, от изобразительного искусства, да от чего угодно, но Татьяна, так уж получилось – абсолютно моя история, хотя, возможно, и не настолько последовательная, полноценная. Это такая, знаете, щемящая тоска по любви сногсшибающей, еще не знающей мудрости, наивной. Это тоска по всему тому, что не случилось в жизни, что потеряли или от чего пришлось, к сожалению, отказаться. Все эти мысли занимают мою бренную головушку, как, впрочем, и сердце ("проходили, знаем, больно"). Именно поэтому роль стала моей исповедью, неким плачем по собственному малодушию. И именно потому, выходя на сцену, знаю, что испытываешь в тот момент, когда отказываешься от самого дорогого и любимого, и чего это тебе, черт побери, стоит.
- Ваш театр несет разумное, доброе, вечное, но можно ли удержаться на этой высокой ноте, то есть жить на одну театральную зарплату, или все же приходится уступать бренной прозе и иногда сниматься в сериалах? Я знаю, что вас уже сто раз спрашивали про сериал «Даешь молодежь!», но он популярен, и мне интересно, что или кто может вас уговорить участвовать в подобном проекте?
- Ни в чем подобном я уже лет пять или шесть не снимаюсь, и снималась я там лишь по двум причинам. Во-первых, там была хорошая компания творческих людей, которые что-то хотели делать в определенном жанре, и этот жанр, как я посчитала, имеет право на жизнь, потому как несет радость. Мне было интересно с этими людьми работать, они меня многому научили, и это был, безусловно, взаимообмен. Вторая причина – конечно же, деньги, но, когда я пять лет назад встала на ноги, я совершила в своей жизни выбор: сказав себе, что я больше никогда не буду сниматься там, где не хочу, и делать ту работу, которая не отвечает моим воззрениям на творчество. И до сих пор своему выбору "век верна", хоть и случаются "бедные периоды", как я их называю. Помогает, конечно же то, что я - достаточно неприхотливый человек, мне не нужна ни яхта, ни баснословные богатства. Крыша над головой, любимая работа, бокал хорошего вина - меня вполне устраивают (улыбается). Мало кто может так сказать: «Я делаю только то, что мне нравится…», и в этом я, безусловно, счастливый человек. Сейчас не стоит вопрос денег, в частности, и потому, что нам в театре достаточно хорошо платят. Так получилось с приходом Римаса Туминаса и Кирилла Игоревича Крока, который является замечательнейшим директором, лучшим директором, которого я видела когда-либо. К нему можно прийти и с болезнями, и с радостями, и с горестями, его кабинет всегда открыт. Так вот, в связи со всем этим я имею возможность идти по своему пути и находиться в полной гармонии.
- Актеры – люди жадные до работы: сколько бы ни было ролей, хотят играть еще и еще. Пока вы так молоды и прекрасно выглядите, есть ли еще несыгранные роли мечты, соответствующие вашему сегодняшнему виду и состоянию?
- Если говорить о внешности, я не боюсь выглядеть разной. У меня нет какого-то конкретного амплуа, мое лицо гримеры называют «никакое», и я к этому привыкла. Из меня можно сделать холодной красоты Татьяну, некрасивую Соню, невероятную Лизу Тушину, монахиню Изабеллу - я сейчас говорю о театре. Да и Римас постоянно говорит, что надо играть не роль, а тему! Может быть, поэтому я не боюсь постареть, знаю, что в каждой предложенной роли я найду что-то свое, свою тему. Никогда у меня не было так, чтобы я сидела дома и думала: «Хочу сыграть вот то или это…». Просто времени на это не было, наверное. Так получилось, что многие лучшие женские роли я уже сыграла за годы учебы или играю их сейчас в Театре Вахтангова. Мой худрук в Щукинском училище Михаил Борисович Борисов не жадничал и давал мне прекрасные отрывки, и Римас Владимирович постоянно дает мне сыграть самые интересные характеры мировой драматургии. В этом плане, можно сказать, я - «зажравшаяся актриса» (смеется).
- Довольно редкий случай…
- Ну, хорошо, если докопаться, то... Роксана! Очень люблю "Сирано де Бержерака"! Как и "Пер Гюнта". А потому... Сольвейг! Но, ни с кем, кроме Римаса, в эти два плавания я не отправилась бы. Слишком дороги моему сердцу эти истории!
- Женя, вы не раз называли Римаса Туминаса своим Учителем не только в театре, профессии, но и в жизни. Для вас много значил ваш руководитель курса в Щукинском училище Михаил Борисович Борисов. А кто еще был вашим Учителем, кто повлиял на вашу жизнь?
- В профессию меня привела Людмила Евсеевна Шевченко (мой первый педагог в рижской театральной студии), она до сих пор управляет детским театром в Риге. Она – характерная актриса времен режиссера Адольфа Шапиро, когда он руководил Рижским ТЮЗом. Она, такая, знаете, маленькая, с вечной сигареткой во рту и низким голосом, а ля Раневская! Такая же сочная, ироничная и талантливая! Людмила Евсеевна дала мне самое главное: она научила меня любить театр, часто вопреки, но всегда до конца. И моя безграничная, всепрощающая любовь к театру – от нее. Именно Шевченко настояла на моем обучении в Москве, убедив родителей в том, что это - мой путь. Мы до сих пор с ней общаемся.
Михаил Борисович Борисов взял меня в Щукинское училище сразу на третий тур, и у нас мгновенно возникло удивительное взаимопонимание. Михаил Борисович очень нежно ко мне относился. Я пришла к нему таким категоричным ребенком, что он сразу понял, что меня нельзя третировать, потому как закрываюсь, сразу становлюсь воинствующей, и при этом надо «держать руку на пульсе» и вовремя меня осаждать. Лучшие роли, лучшие отрывки, лучшие педагоги – вот чем окружил он меня во время учебы. Не забывая при этом время от времени выкидывать меня, постыдно трепля за ухо, из аудитории за гордыню мою, за характер скверный... В этом было воспитание! Этим приемом, должна признаться, пользуется до сих пор и Римас! И, пожалуй, только сейчас могу до конца это все понять и поклониться обоим за внимание и любовь ко мне!
- Женя, вы переехали в Москву в начале двухтысячных…
- В 2001-м.
- Заметили ли вы во время полного погружения в театральную учебу, в каком оказались городе? Какой оказалась Москва для вас, иностранки, и чем она стала для вас, спустя годы? Кем вы себя чувствуете, бывая за границей, россиянкой или нет?
- Когда я приехала, все мне здесь казалось странным. У нас в Риге можно было, условно говоря, позвать менеджера в магазине, чтобы он разрулил какую-то ситуацию, здесь этого не было, и меня могли в магазине послать куда подальше. Для меня, домашнего европейского ребенка, это было ущемлением прав. Конечно, все это вызвало кучу историй о типичной русской ментальности, которая для меня была в диковинку. Сначала меня это сильно насторожило, потом я начала постепенно привыкать и влюбляться в этот город, обрусела, как я говорю. Со временем он стал моей жизнью, частью меня. Я стараюсь не видеть только плохое или только хорошее. Сейчас, когда приезжаю к родителям в Ригу, могу через неделю сказать маме: «Мне надо домой…». Москва стала моим домом, мне здесь хорошо, уютно, у меня здесь друзья. Я не понимаю людей, которые говорят, что Москва – ужасный город. Москва – лучший город для тех, кто хочет реализоваться, заработать деньги, найти свое предназначение, здесь просто невероятные возможности. Тот, кто этого не видит, либо дурак, либо лентяй. Московский темпоритм – абсолютно мой. По характеру я - абсолютно не латышка, в смысле энергетики, драйва: мне надо быстро ходить, куда-то стремиться. Я люблю сделать все дела за час, а потом три часа ничего не делать и наслаждаться кофе на какой-нибудь веранде. Здесь - животрепещущая, пульсирующая жизнь: не успел - опоздал, и меня это, ленивого по природе человека, мобилизует! Но это вовсе не противоречит моей страстной любви к Европе. Я очень часто уезжаю туда отдыхать, путешествовать, когда чувствую, что наступило внутреннее, духовное истощение, что надо напитаться, наполнить себя. В такие поездки отправляюсь всегда одна. Обычно я еду в какой-то один город, например, Рим - на две недели…
- И гуляете по улицам одна?
- Что вы, через два-три дня у меня уже полно друзей, которые показывают мне город не так, как его туристы видят, а так, как воспринимает его обычный житель. Во-первых - это повышение уровня языка, во-вторых - погружение в саму культуру страны...
- И этот человек в начале интервью уверял, что он – интроверт…
- Во мне живет несколько людей. Могу, например, забиться на две недели дома, отключить телефон, и никто до меня не дозвонится. Во мне есть, как я говорю, «чувственный чувак» и «разумный чувак», и я их научила, в общем-то, дружить, но иногда они, естественно, ведут войны. Есть закрытый чувак, а есть экстраверт, общения ищущий. То, что я знакомлюсь с людьми в других городах, еще не значит, что они входят в мое близкое пространство. Если говорить о друзьях, у меня их – пять, не больше. С ними я могу общаться, не отдавая себе отчета в том, что говорю. Всех остальных очень и очень много, поскольку я многим интересуюсь в жизни: литературой, историей, языками, спортом, изобразительным искусством, путешествиями. Мне вот, например, интересен фейсбук: там множество замечательных людей выкладывают разные статьи, касающиеся их интересов и увлечений. Я же, как любознательный человек, через них имею возможность получить новое знание, о котором не ведала, чем не интересовалась вовсе. Так, я месяц назад зацепилась за чей-то пост и подняла всю информацию о Карибском кризисе. Для чего? Да не знаю..., для полноты жизни!
- Для россиян Прибалтика всегда была Европой, причем такой неделимой частью, где латыши, литовцы, эстонцы особо не различались. А можете ли вы сами перечислить отличия литовского и латышского менталитетов, например? Вам с Римасом Туминасом, наверное, проще друг друга понять?
- Латвия и Литва очень близки и по менталитету, и по культуре, и по языку. А вот Эстония имеет мало общего с нами, и все анекдоты типа «далеко ли до Таллинна?» - это про них, скорее. С Туминасом мы действительно здорово понимаем друг друга, у нас, безусловно, одна атмосфера, одна общая земля, общая культура, вкус детства, запах хлеба. Сейчас, особенно после стольких сделанных вместе работ, ему почти ничего не надо мне объяснять.
- В вашей биографии есть такая страничка: прошлым летом вы прошли курс актерского мастерства у Иванны Чаббак. Зачем вам это было нужно, вы собираетесь сниматься в Голливуде?
- Нет-нет, это совсем другая история. Я, на самом деле, такой человек-антиплан. Вот сейчас мы с вами делаем интервью, вечером у меня спектакль, а дальше я ничего не знаю. И также мои поездки, о которых я вам рассказывала. Вот есть у меня, например, четырнадцать свободных дней, я встаю утром, наливаю себе чашку чая, закуриваю сигаретку, открываю карту мира и думаю: «А куда бы тебе хотелось поехать, Женя?». Естественно, я заранее коплю для этих целей деньги. Я быстро решаю, куда еду - в Испанию, Швецию или Италию, и уже вечером я - там. По дороге в аэропорт заказываю отели и все остальное. Америка для меня возникла таким же образом, совершенно случайно, вся группа уже была собрана, оставалось пару мест, вот так мы с Женей Стычкиным и присоединились. Мне позвонили, у меня было свободное время, и я поехала. Отправилась я туда именно на обучение, а не для возможной карьеры в Голливуде, к этому я довольно скептически отношусь, хотя если б у меня было две жизни, возможно к этому вопросу я бы еще вернулась. А вообще-то, мне надо пять жизней (смеется), поскольку у меня есть несколько увлечений, которыми я хотела бы заниматься на профессиональном уровне. Но всего, к сожалению, не успеть... Но вернемся к Америке. Иванна Чаббак – замечательный талантливый харизматичный педагог. Это был очень интересный опыт. Наша группа была интегрирована в американскую среду, таким образом, у нас был не только русский, но и американский классы…
- Для тех, кто владел языком, конечно?
- Это было одним из условий: мы все владели английским в той или иной степени. Было интересно встретиться с другой ментальностью, другим способом игры, другим воззрением на искусство. Там люди – трудолюбивые, любознательные, ищущие. Когда я после месяца обучения, окрыленная, вернулась в московскую арт-действительность, мне сразу захотелось обратно в Америку, потому что там хотят, могут и делают, а у нас как-то эта цепочка разрывается. Мне же всегда надо «здесь и сейчас», если я горю.
- Женя, а про ваши пять жизней расскажите подробней, как бы вы каждую из них прожили?
- Первую – здесь в России, в Театре Вахтангова. Это тот путь, по которому, собственно, иду. Во второй я б хотела уехать в Америку и попробовать себя в их кинематографе. Третью я хотела бы посвятить писательству, для меня это - очень близкая история, я что-то иногда пописываю у себя в фейсбуке, и это, к моему большому удивлению, вызывает отклик у людей, то есть это интересно не только мне, а значит, вдохновляет на продолжение. Но для того, чтобы сделать что-то художественно-цельное, продуманное и законченное, нужно время и другой подход! Пока же забавляюсь поэтическо-прозаическим дуракавалянием, когда есть три часа, веранда и кофе (улыбается). В четвертой мне бы хотелось выучить много-много языков, это связано с моей любовью к путешествиям.
- У вас и так три языка в арсенале…
- Но я хочу еще, а у меня нет на это времени. Я хочу с итальянцами разговаривать на итальянском, с французами - по-французски, и мне кажется, это - очень круто. Каждый новый язык грандиозно расширяет мировоззрение. У тебя появляется возможность вобрать в себя другую культуру, другую историю, другую точку зрения на мир. Конечно, я выделяю время на изучение языков и сейчас, но не в той мере, в которой мне хотелось бы. А пятая жизнь была бы связана с моим сельскохозяйственным детством в Латвии. Меня, знаете, как родители воспитывали? У нас было двадцать четыре сотки огорода, две теплицы, сад, и я все это вспахивала, пропалывала, поливала каждое лето с шести утра до шести вечера. Родители мне говорили: «Лето работаешь, а за это мы везем тебя с Европой знакомиться, отдыхать». Таким образом, они приучили меня к труду и показали совсем еще юной девочке лучшие музеи и достопримечательности Европы. Я увлеклась бы ландшафтным дизайном, и могла в следующей жизни этим заниматься потому, что это – безусловное творчество, связанное с природой. Возможно, когда-нибудь у меня будет дача, и я там что-нибудь сварганю.
- Вы выросли в семье, в которой за столом традиционно собиралось несколько поколений, все общались, разговаривали, даже играли. В наш стремительный век ни у кого нет на это времени, но вечные ценности все же должны оставаться. Какие они у вас?
- Мне кажется, все самое лучшее, что есть во мне, дали мои родители. Я часто встречаю людей, которые жалуются, что родители их закомплексовали, что они далеки друг от друга. А у меня – действительно фантастическая семья, и это - редкий сейчас случай: мама с папой всю жизнь вместе, бабушка с дедушкой прожили вместе пятьдесят пять лет, к сожалению, дедушка недавно умер. У нас культ семьи, образования, работы. У мамы несколько образований и она, пожалуй, одна из самых умнейших женщин, которых я встречала в жизни. А папа - такой мудрый старец, он - всегда главный, к нему все идут за советом. Брат - лучший кризисменеджер в Прибалтике! Они - моя гордость! Эти люди приучили меня к ответственности: если что-то делаешь, то делай на все сто, либо вовсе не делай. Научили бороться с несправедливостью, с малодушием, не красть, не лгать, идти до конца в каких-то важных вещах, если любишь, если веришь. Это всё к вашему вопросу о вечных ценностях, то, что вынесла из детства.
- Тогда не могу не спросить, хотя вы и обмолвились по поводу фейсбука, что там вы вне политики, но сейчас такое время, что у человека обязательно должна быть какая-то позиция, ваша какая?
- Моя позиция схожа с позицией Чехова: «Надо, господа, дело делать». Можно сколько угодно кричать, идти с транспарантами, что-то доказывать, но моя позиция – делать дело. Я думаю, что много информации скрыто от нас. У меня дед – математик, мама – физик, так что какой-то аналитической структурой ума я обладаю, поэтому считаю, что нельзя делать какие-то выводы, если недостаточно информации, а ее недостаточно, как вы понимаете, есть только та часть, которую нам дают. Можно, конечно, потратить жизнь, чтобы в этом разобраться, но я считаю, что творческие люди должны заниматься творчеством, учителя – учить, доктора – лечить. Ты не можешь взять и прям сейчас изменить мир. Но ты все-таки можешь, и я в этом абсолютно убеждена, влиять на этот процесс постепенно, а именно: изменяя мир вокруг себя. Простые примеры: не кидай мусор, если ты не хочешь, чтобы твой город был грязным; делай свое дело так, как хотел бы, чтобы его исполняли все, с желанием "что-то создать", а не разрушить; воспитай своих детей так, как хотел бы видеть будущее поколение людей. Меняй мир рядом с собой, не кричи, не трать на это время...
- Женя, вы меня совершенно покорили. Если бы у меня была волшебная палочка, я подарила бы ее вам. Какие были бы ваши три желания?
- Мне хочется посмотреть на мир, который развивался бы в том ключе, который я описала выше, было бы интересно узнать, к каким результатам это привело бы! Второе желание: мне бы опять же хотелось посмотреть на мир, в котором много внимания и средств уделяются образованию, медицине, науке и искусству, но, в первую очередь, все же образованию и медицине, потому как учителей и врачей я ставлю выше других профессий на земле. А третье - чтобы не было войны.
- Ну, если все люди будут хорошо образованы, они не допустят беды…
- Безусловно. Все беды от глупости, необразованности, гордыни, все конфликты из-за этого, мне кажется. Так пусть не будет войны!
