Идешь в театр на очередной «Вишневый сад» и недовольно думаешь: «Что, у режиссеров других пьес что ли нет? Что же это вся театральная Россия - то немыслимое количество «чаек» отправит в полет, то «трех сестер» о Москве бредить заставит, то «вишневые сады» начнет одновременно сажать...». Первые минут пять на премьере «Вишневого сада» в Театре ШДИ в глазах публики читается критический настрой. После долгой паузы актеры в глубине огромной сцены-зала с помощью нехитрых инструментальных приспособлений начинают имитировать звуки прибывающего поезда (подумаешь, видели-слышали), но дальше спектакль захватывает, увлекает эмоционально и человечески, поднимает настроение, как всегда это бывает при встрече с настоящим искусством.
Действие спектакля происходит в огромном зале (специфика сцены в ШДИ) между подвешенными на тросах стеклянными панелями - «окнами». За ними в какой-то момент вырисовывается (в руках актеров - ведерки с краской) буйный белый цвет вишен, вскоре смазывается белым туманом, а потом и вовсе пропадает. Все персонажи в этой человеческой комедии, поставленной Игорем Яцко, для меня - меткое режиссерское попадание в десятку, кроме, пожалуй, Любови Андреевны Раневской. Любовь Андреевна Раневская – экзальтированная, темпераментная дама, а хорошая актриса - Людмила Дребнева как-то слишком уж спокойна и мудра для взбалмошной особы, не отдающей себе отчет в неразумных поступках.
Сам же режиссер в роли значительного, занудного, смешного помещика Гаева вызвал всеобщий зрительский восторг. Какие перлы он выдавал, не меняя ни буквы классического текста! Как перед антрактом всех долго благодарил - и товарищей по сцене, и зрителей! Какой замечательный дуэт-диалог Гаева и Фирса состоялся возле столетнего шкафа! Кстати, о Фирсе (Олег Охотниченко) хочется сказать много теплых слов. Старого слугу, трогательно нянькающегося с престарелым дитятей-барином, успеваешь полюбить как родного. Он смешон, но заботлив, старомоден, но воспитан, не хитер и предан. Когда в финале перед первым зрительным рядом встает глухая стена из заколоченных окон-досок, а в центре публики из-под скамеек неожиданно появляется несчастный забытый Фирс в огромных белых валенках и садится на краешек скамьи, становиться не просто жаль его до слез, а хочется крепко обнять и увести с собой.
В этом спектакле нет эпизодических ролей, здесь каждый персонаж услышан и понят режиссером, актерами и зрителями.
Вот кокетливая горничная Дуняша (Алиса Рыжова), суетливо цокающая высокими каблучками, нелепо копирующая повадки каких-то придуманных барышень. Глупая «созревшая» девушка становится легкой добычей коварного лакея Яши (Роман Долгушин). Мгновенно забыт неуклюжий, но преданный кавалер Епиходов (Евгений Поляков), зато «настоящий мужчина» Яша, быстро взяв эту «саморазрушающуюся» крепость, в свою очередь тут же ее забывает.
Безжалостный Яша отвратителен своей откровенной наглостью, самоуверенностью, брезгливым цинизмом. Ему нет дела ни до матери, тщетно пытающейся прорваться к недоступному долгожданному сыночку, ни до горничной, поторопившейся отдать ему честь, ни до старика Фирса, которого поручено отвезти в больницу. Яшу все раздражают. Всеми помыслами он стремится в Париж. Сентиментальные воспоминания хозяев ему смешны. Не смущаясь, Яша хамит всем подряд, кроме Раневской, надеясь вернуться с ней во Францию.
Зло и точно решен в спектакле образ «вечного» студента Пети Трофимова (Георгий Фетисов), чьи лучшие намерения и здравые рассуждения растворяются, вязнут в ничегонеделании. Это дитя свободы, увлекающий своим словоблудием простодушную девушку Аню (Анна Литкенс), зачем-то лихо раздевается донага, уверяя, что он-де – выше любви. Романтический полусумасшедший хоровод обнаженной натуры увлекает, к счастью, не всех. В Купец Лопахин (Кирилл Гребенщиков), модно одетый молодой человек, пусть иногда засыпающий над умной книжкой, не так прост, как кажется окружающим. Недаром так хочет замуж за него трудолюбивая строгая Варя (Ольга Бондарева), давно хочет, вся высохла от нелюбви, потому что никому не нужна. Лопахин родился и вырос не в дворянской семье, учителей у него не было, до всего дошел своим сметливым умом, и так далеко вперед ушел Ермолай Алексеевич, что бывшим хозяевам за ним не поспеть. Купец живет и действует «по понятиям». В начале двадцатого века Чехов даже вообразить не мог, что после революции жить «по понятиям» придется всем, только «понятия» эти у всех разные…
Непременно нужно упомянуть Шарлотту (Мария Зайкова). Она – чудесная, счастливая сумасшедшая. Вот кого не волнует ни быт, ни деньги, ни любовь, она – воплощение чистого искусства.
Одним из главных действующих лиц «Вишневого сада» в ШДИ стал скрипач Игорь Корних, без его удивительной музыки и печальных глаз картина была бы не такой объемной и полнозвучной.
И, конечно, спасибо Антону Павловичу Чехову: уж, сколько режиссеров воплощали на сцене его пьесы, а все же некоторым до сих пор еще есть, что сказать зрителю.