ЕКАТЕРИНБУРГСКИЙ КОЛЯДА - ТЕАТР
Н. В. Гоголь «Мертвые души»
Инсценировка Николая Коляды
Постановка, сценография, музыкальное оформление – заслуженный деятель искусств России Николай Коляда
РУСЬ РАСПИСНАЯ
Ставя любого классика, Николай Коляда буквально присваивает его текст себе, и классики: Шекспир, Пушкин, Лермонтов, Чехов, Уильямс – не в обиде. С Николаем Васильевичем Гоголем у Николая Владимировича Коляды особая связь. Любить Русь, болеть за нее, Коляда, может, именно у самого Гоголя и научился, ведь только искренне переживая, можно так бесшабашно высвечивать недостатки, обнажать самое сокровенное, что лицемеров оторопь берет. «Мертвые души» - красочный, густонаселенный, разудалый, как Сорочинская ярмарка, спектакль поистине народного режиссера радует и глаз, и ум, и душу. Все, что подмечал Гоголь174 года назад, по-прежнему актуально, хотя жизнь в России стала другой, но реликтовые вещи: дороги и дураки сохранились практически без изменений. Николаю Коляде не пришлось далеко ходить за узнаваемыми типажами, они – вокруг нас.
Главный герой Чичиков (Никита Борисов) юн и уверен в себе - в таком возрасте обычно представляют другой Гоголевский персонаж - Хлестакова. Павел Иванович Чичиков в постановке Коляды - молодой русский бизнесмен, придумавший выгодную аферу и спешащий ее провернуть, пока другие не «догнали».
Несется наша Русь, не разбирая дороги, не давая никому ни отчета, ни ответа, и какие же скрепы, какие идеалы, какие благие начинания устоят на этом пути? И какой смысл народу останавливаться и гадать, «доедет ли колесо до Москвы или до Казани», когда оно точно увязнет в непреодолимом бездорожье.
А так внешне-то все красиво: яркие картинки - платки да костюмы, пестрящие веселыми цветочками, расписные разделочные доски. Глаз радуется, а люди «мрут как мухи». «Мертвых душ» за каждым хозяином не счесть. Загибаются крестьяне от тяжелой жизни, девушки топятся от несчастной любви. Не до девушек Чичикову («на всех тепла не хватает»), не до любви, у него - идея фикс.
Чичиков скупает у помещиков «мертвецов», иногда, по случаю, забирает «задарма», опустошая не карман, но душу и разум. У Гоголя с Колядой персонажи – один другого колоритнее. Каждая сцена остается в памяти, как праздник читателя-зрителя-театрала.
Вот запредельно смешная сцена – в гостях у Маниловых. Супруги Маниловы (Александр Замураев, Алиса Кравцова) – как забыть их приторные лица и скошенные от вечного вранья глаза - сжимают гостя в бесконечно-липких объятьях: «Чмоки-чмоки-чмоки! Как же мы ВАС любим! Мы так ЛЮБИМ друг друга! Мы ТАК любим друг друга!». И ложечку друг другу суют в ротик, и той же ложкой - противным детям по голове. А дети – эти исчадья ада (Ксения Капарулина, Анастасия Панькова) верещат, как резаные, сбивают с родителей розовые беретики, плюются во все стороны, тащут в рот огромные соски, щиплются, кидаются, чем попало. «Какие миленькие детки!» - вскрикивает вежливый гость, из последних сил держа улыбку и отбиваясь от «чудных малышей».
Родители яростно отпихиваются ногами от дерущихся чад, но те не сдаются. У публики в зале - смеховая истерика. «Все зачудительно…» - новое словечко от Чичикова быстро подхватывается восхищенными супругами, а по окончании спектакля цитируется зрителями. Манилов, широким жестом отписывает Чичикову покойников, патриотично интересуясь, не сможет ли это как-то вдруг помешать процветанию России, и вдруг, изображая двуглавого орла, изрекает: «Я так люблю русский народ, что даже не считаю, когда люди мрут. А зачем? Плакать?».
Еле уносит от «зачудительной» семейки Чичиков ноги. Счастье, что есть у него Селифан с тележкой (Евгений Чистяков). Везет он хозяина по кочкам и буеракам навстречу новым приключениям, а вокруг весело мельтешит труппа с еловыми ветками под звучную песню Ваенги: «Тайга да километры, Сибирь, да кто ответит…». Песни к спектаклю режиссер подобрал с любовью, в тему, все на слуху, некоторые зрители, не сдерживаясь, подпевают, притопывают. «Эх, Русь, куда несешься ты, дай ответ…не дает ответа…». Русский морок – загадка, вот и ложки «примагничиваются» к лицу, таинственным образом перемещаются по столу, вязнут-липнут к самому Гоголю (Ринат Ташимов), чур-чур-чур…меня. Русь настоящая, скоморошья, шуточная, кукольная, веселая, масочная, страшная.
Настоящий паноптикум помещиков собрал для почтенной публики режиссер с помощью своих замечательных актеров. После каждой встречи – немая сцена: все хором открывают рот, кукольно отваливая челюсть, ни дать, ни взять – «щелкунчики». Происходящее тут всем не по зубам.
- Уникально дубинноголовая Коробочка (Тамара Зимина) пытливым разумением доводящая до истерики уже готового сорвать большой куш, Чичикова. Ее простота действительно хуже воровства: за товар сойдет, что угодно (чуть собственного покойного мужа сгоряча не продала), лишь бы не продешевить, а вдруг самой пригодится…
Сани, телеги, кареты, поезда – все бешено скачет, унося Чичикова все дальше от заветной цели. Чичиков, Ноздрев (Максим Тарасов) и Межуев (Илья Белов) кутят в сопровождении Вики Цыгановой, то есть, пардон, под ее песню «Русская водка, черный хлеб, селедка…что ж ты натворила…».
Зять Межуев пытается сойти с дистанции (жена дома), но от шурина не спастись. Энергично ругаясь, изображая неприличную букву «Ф», Ноздрев расхваливает свой «первосортный товар»: «Другой мошенник обманет, продаст вам дрянь, а не душу…».
Собак и лошадей ценных пород в постановке уморительно представляют заводные игрушки, машущие хвостами и лапами. Ноздрев и сам похож на огромную заводную игрушку, у которой сломался «стоп». Максиму Тарасову удалась эта роль большого ребенка, бесконечно требующего к себе внимания, видимо, недополученного в детстве. Когда Чичиков уносит ноги из гостей, его по-доброму сопровождает Трофим: «Тормоза не откажут на спуске…».
Смех в зале то нарастает, то затихает. Группа «неваляшек», которыми Ноздрев и Чичиков бьются в шашки, стоит перед глазами: этих неваляшек с большущими глазами свалят в телегу и отправятся они вместе с Чичиковым, словно по этапу. Не стоит шутить с мертвыми душами.
- Собакевич (Сергей Федоров) с повадками городничего и голосом президента Ельцина, мгновенно преображающийся в домашних условиях из серьезного радетельного чиновника в мужлана и обжору. Циничные речи большого чиновника только для чужих ушей. Для своих он прост и доступен. Зачем долго рассуждать о духовной красоте и культуре? От этого ни сытости, ни тепла, ни веселья... 
Вершины абсурда достигает сцена – у помещика Плюшкина (Олег Ягодин). Кажется, что именно Плюшкин - самый страшный герой русской литературы, воплощение темных сил. Он – почти мертвец: и сам не живет, и другим не дает. В тайных подвалах его, невесть, что можно найти. С преступным и маниакальным сладострастием он разворачивает и вручает людям липкие ленты-мухоловки, словно, паук, подстерегающий добычу. Человек с липучкой замирает, словно кролик перед удавом, застывает как муха в паутине. 
Зомбированные дворовые девки, целуя на ходу сухие Плюшкинские руки, кидаются за корочкой прошлогоднего пирога и запыленным графинчиком для гостя. Ужаснувшись виденному Чичиков, тем не менее, отъезжает в приподнятом настроении: ведь самое большое количество «мертвых» он отхватил в темном царстве Плюшкина.
Пока Чичиков путешествует с целью наживы, городские сплетницы устраивают «орь-орь-орь», и между комическими пересудами о рюшечках и воланчиках прекрасные, во всех отношениях, дамы (Вера Цвиткис, Анастасия Иванова, Елена Костюкова), решают его судьбу. Впавшее в истерику закипевшее общество, разогретое сумасшедшей Коробочкой, представляет Чичикова персоной non grata.
В финале на сцену является Гоголь – немая сцена превращается в нечто новое: комический хоррор. То, что великий писатель мог от всего увиденного перевернуться в гробу, Коляда оборачивает в шутку, не дав ни малейшего шанса едким критикам потоптаться на святом – на творчестве художника. Перевернувшись несколько раз, Николай Васильевич с достоинством исчезает…вместе со всеми ложками, которые намагнитились к его шинели. Ложки так и не нашлись, а впечатление осталось. И превосходное…
Фото: Леонид Селеменев
опубликовано в журнале "Театральный мир" № 2 за 2016 год