"...Чем больше я всматриваюсь в смерть,

тем сильнее я постигаю жизнь…»

 Томас Манн

Самое большое  счастье, которое  испытываешь во время спектакля «Дорога» Театра Музыки и Поэзии - это сознание того, какой нетривиальный и сложнейший материал выбирают нынче творческие молодые люди. Внимание режиссера Государственного академического театра им. Вахтангова Гульназ Балпеисовой и артиста того же театра Максима Севриновского привлекли новеллы Томаса Манна.

Произведения Томаса Манна – автора знаменитых романов: «Будденброки», «Признание авантюриста Феликса Круля»  и «Волшебная гора» хорошо знакомы российским театралам, но именно в его новеллах особенно заметно влияние Федора Михайловича Достоевского – подробное описание психологии печального человека.

Театр Камбуровой с момента своего создания стал антонимом пошлости и банальности, оплотом высокой Поэзии и Музыки. За  двадцать семь лет театр обрел своих, особенных зрителей - приверженцев песенной драматургии.  Однако, проекты, подобные «Дороге» Томаса Манна, открывают дорогу (простите за тавтологию) в театр новому зрителю – поклоннику философии, психологии и дзена.  

История героя  -  его грусть и разочарование, отчаяние и одиночество, ирония и скука, взгляд изнутри и внешнее созерцание…  передана Максимом Севриновским сдержанно и достаточно отстраненно, чтобы каждый зритель, при желании, мог временами убирать для себя «четвертую стену» или скрываться за ней. Постановка молодого режиссера не относится к развлекательным. Спектакль для не ленивой публики.

Надо ли говорить, что во всех постановка Театра Камбуровой одним из главных героев непременно является Музыка.  «Потребность человека рассказать о себе самом изобрела звуки». Томас Манн и сам утверждал, что воспринимает «художественную форму романа как своего рода симфонию, как ткань идей и музыкальное построение».  

Так и  произведения Баха, Бетховена, Иоганна Штрауса, звучащие a cappella (Елена Веремеенко, Анна Комова, Евгения Курова, Алена Парфенова), тонко дополняют рассуждения Лобгота Пипзама  (Максим Севриновский) о жизни и смерти.

- Не верю, не верю людям… я мечтаю о жизни и жду смерти…это мое последнее разочарование. – Герой меланхолично пьет, иронично  оправдываясь, - Это же еще не конец света…

После спектакля мне было интересно пообщаться с режиссером и артистом.

Гульназ Балпеисова

- Скажите, пожалуйста, Гульназ, чем именно вас привлек Томас Манн?

- Пока для меня из всех авторов именно у Томаса Манн – экстраощущенние ценности в одиночестве. В одиночестве у Томаса Манна есть огромное богатство, он очень это ценит. И мне очень нравится его фраза в «Волшебной горе» про «хирургию души». Для его романов я пока слишком мала и пока нахожу для себя смысл работать над его ранними новеллами. В этих маленьких новеллах, как в любом хорошем анекдоте есть все.

- Как вы полагаете, готовы ли зрители века комиксов и чтения коротких постов в соцсетях к восприятию такой неторопливой рефлексивной прозы?

- Сейчас, наоборот, тенденция к интеллектуальной эпохе…

- Да что вы? Наверное, в вашем узком кругу…

- По крайней мере, в моем окружении есть ребята намного моложе меня и  они вполне  могут дать мне фору. Я у них учусь, я ими восторгаюсь. Мне кажется, сегодня необходим диалог…

- Но в вашем спектакле, скорей, присутствует монолог…

- Ну, это такой монолог, в котором ты можешь отождествить самого себя с этим человеком, задавая себе эти же вопросы: что такое счастье, как бы тривиально это не звучало, и что такое любовь, когда мы ее теряем, не вечна же она…и как мы это оправдываем.

- В вашем спектакле горечи и разочарования больше, чем радости…

- Мы возвращаемся к тому же «горю от ума». Мы не существуем здесь и сейчас, мы находимся в перманентной оценке того, что происходит здесь и сейчас.

- Почему на роль главного героя вы пригласили именно Максима Севриновского?

- Максим как раз тот артист, который постоянно залает себе вопросы, как правильный художник, который никак не может найти никакие ответы. У художника и не может быть никаких ответов, иначе сразу станет скучно жить. Раз понял, значит можно умирать. Вот и в спектакле, как бы цинично не относиться к смерти, умирать не хочется, поэтому хватаешься за велосипед...

- Как вам работалось с вокалистами? Ведь вокал – важнейшая составляющая Театра Музыки и Поэзии…

-  Когда я на первой репетиции услышала голоса, у меня родилось ощущение тонкой французской игры. Вот представьте, приносит ювелиру бриллианты, изумруды, сапфиры и просят сделать из всего этого одно кольцо. Он готов сделать четыре, но заказчик просит одно, чтобы там было все.  Когда я работала над спектаклем, у меня было такое ощущение невозможности собрать все вместе и необходимости этого. Я встретила прекрасных профессионалов и очень открытых людей. Думаю, это заслуга Елены Антоновна – такая атмосфера в театре. 

Максим Севриновский

- Как вахтанговский артист оказался в Театре Музыки и Поэзии?

- Вообще-то у меня уже был здесь спектакль «Вода Камень Море» с Олегом Кудряшовым, правда, давно. Мы хотели сделать с Гульназ моноспектакль, а ту нам предложили, да еще тут такие возможности – звуковые и атмосферные, которых нет нигде, просто сказочные.

- Каково вам лично внутри эстетики Томаса Манна?

- Там есть такой фокус: мы сидели, думали, сочиняли и поняли, что спектакль должен быть в дзене. Как обычно бывает в театре? Я должен на сцене показывать – доказывать, что у меня болит. А есть такая боль, которая висит, и на которую люди смотрят и начинают думать о себе. Мне интересно слушать зал, я его воспринимаю. Мой герой из своей боли пытается сделать маленькое представление, хотя понимает, что зрители его все равно до конца не поймут, но он их все равно имеет в виду. В финале ему дочь кричит: ты – волшебник.

- Дзен  - это ведь некое созерцание, сосредоточие, тихая отстраненность…

- Моему герою так больно, что ему все равно, как его слушают, он на зал не давит, ему все равно. Потом некоторые вещи сработают потому, что только в спокойствии в людей может что-то попасть, и они будут думать про свое.

- Но, согласитесь, что ваш зритель должен быть готов к этой работе…

- А у него выбора нет, тут такие правила игры. Он сидит и думает: так, меня не развлекают, ладно, послушаю. Мне тут что-то надо разгадать, услышать.

- Когда не навязывают, люди сами получают удовольствие от собственных решений…

- Да, и фокус в том, что зрители вместе со мной в живом контакте начинают разбираться в личном, болезненном…, и происходит чудо. Этот театр тоже – про чудо.

- Хочу сказать, что ваш спектакль «Дорога» – очень атмосферный, и он гармонично вписывается в неповторимое пространство Театра Елены Камбуровой.

 фотографии Ларисы Каневской